Когда рассеется пепел

– Нам нужно поговорить о твоем питании, – сказала Роуз, сидевшая напротив. – Я начинаю беспокоиться.

Я опустила взгляд. На скатерти обнаружились бумажная салфетка и бокал из-под вина. Перед Роуз стояла пустая корзиночка: бургер и картофель фри она съела после того, как мы выпили по первой. Я убрала руку с коленей и, схватившись за ножку бокала, стала вертеть его в забинтованных пальцах. Забинтованы были и мои ладони и предплечья. Колени. Голени. Я принимала уже второй курс антибиотиков. Возможно, понадобится и третий.

– Ем я, ем, – заверила я подругу. – Перестань волноваться.

– Что? Сельдерей?

Пока она поглощала свой ужин, из корзинки выпал маленький кусочек жареной картошки, который теперь лежал на столе. От его вида у меня заурчало в животе, рот наполнился слюной. Пришлось отвести взгляд, чтобы не стошнило. В последний месяц я и правда почти ничего не ела. Я понимала, что с этим нужно что-то делать, потому что собственный вес начал меня пугать.

Прежде чем я успела ответить, к нашему столику подошла официантка и положила передо мной маленькую кожаную папку с чеком и моей кредиткой внутри.

– Я прочла ваше имя на карточке, – сказала она.

Я подняла на нее глаза:

– Угу.

Ее рука взлетела в воздух, и мне не оставалось ничего другого, кроме как следить за неизбежным движением ее пальцев, опустившихся мне на плечо. Я напряглась. Она вцепилась сильнее, ее большой палец стал елозить взад-вперед.

– Я видела вашу фотографию в интернете. То, что сделал тот террорист… – Она не договорила, на глаза ей навернулись слезы. – В общем, хотела принести свои соболезнования и поблагодарить вас за служение городу.

Не дожидаясь ответа, официантка отошла от стола. А я сидела и смотрела на Роуз, сожалея, что передо мной не стоит полный бокал вина.

– Никуда от этого не деться, – прошептала я.

Мою фотографию показали во всех новостях по всей стране. Не крупный план, а панорамный снимок, на котором была видна территория вокруг финишной черты. Металлическое ограждение снесено, а я переползла через него и обнимала лежащего на дороге Дилана. Я укачивала его. Мои губы были прижаты к его лбу. Его рука лежала поверх моей. В описании были указаны мое имя и профессия.

С тех пор у моих аккаунтов в социальных сетях каждый день появлялось все больше новых подписчиков. Меня стали узнавать на улице. В пожарную часть присылали цветы, которые потом переправляли в мой таунхаус. Бостон поддерживал меня, но мне не хотелось подобного внимания.

– Со временем шумиха утихнет, – заверила Роуз. – Сейчас все еще очень свежо.

Так же свежо, как раны на моих руках и в моем сознании, которые не начали заживать. Потому что изо дня в день я проигрывала в голове случившееся. И сейчас тоже. Мне нужно выбраться отсюда.

– Я пойду, – сказала я, вставая со стула и перекидывая сумочку через плечо.

– Провожу тебя до дома.

Я отрицательно покачала головой:

– Все в порядке, честное слово.

Я придвинулась к Роуз и обняла так крепко, как только могла, хоть это было вполовину слабее ее собственных объятий.

– Напишу тебе, как буду дома.

– Уж пожалуйста. – Она вздохнула. – Увидимся через несколько дней?

Я отпустила ее и кивнула. Вероятно, я потом отменю встречу. Но сейчас мне не нужно, чтобы Роуз меня пилила, а данное обещание отвлечет ее на день или два.

– Люблю тебя, – бросила я через плечо и зашагала прочь по тротуару.

– А я тебя больше.

Пройдя чуть вперед, я свернула на перекресток. К счастью, выбранный Роуз ресторан находился недалеко от моего дома. Она сделала это специально, потому что не хотела, чтобы мне пришлось идти больше пары кварталов. Можно подумать, от долгой прогулки мне станет еще больнее! Как ни странно, физическую активность, не в пример многому другому, я могла выносить.

Оказавшись в своем квартале, я прибавила шагу и поспешно поднялась вверх по ступенькам, по привычке пересчитывая их. Сама не знаю зачем, просто мне так было легче. Я отперла дверь и зашла внутрь. Вместо того чтобы положить ключи в сумочку, бросила их в миску на столике в прихожей. Она была декоративной, а не для хранения, но мне плевать.

Сумку я обычно несла наверх и оставляла в гардеробной. Но она казалась такой тяжелой, что я поставила ее на ближайший барный стул на кухне. Прямо перед ним на стойке лежала записка от Дилана. У меня было восемьдесят четыре записки от него. Вот сколько я сохранила. Читая написанные им слова, я схватила бутылку красного, налила себе бокал и понесла к лестнице. Я так устала, что у меня едва хватило сил подняться по ступеням.

Оказавшись в гардеробной, я бросила серьги и часы в ящик, одежду – в корзину для белья, а туфли и вовсе оставила валяться на полу как попало. Слишком измученная, чтобы чистить зубы и смывать нанесенный ранее почти незаметный слой туши, я забралась в кровать, не выпуская из рук бокала. Устроившись поудобнее, потянулась к лежащему на тумбочке планшету. Нажатием одной кнопки потушила свет, нажатием другой включила телевизор. HGTV. Это единственный канал, который я могла выносить. Я знала, что по нему никогда не будет упоминаний о теракте.