Когда развеются миражи

— Заказал в ювелирной мастерской, сейчас это не проблема! Юля…

— Ты…

— Да, мое предложение — не спонтанное решение, я собирался попросить твоей руки! Знал, на других условиях ты не уедешь со мной! Твое заявление лишь ускорило процесс. Тебе нравится?

Юля, будто не слыша его вопроса, вытащила кольцо из коробочки, чтобы рассмотреть. Но Матвей забрал украшение и, не раздумывая, надел на безымянный палец.

— Да? — спросил он.

— Да, — прошептала девушка, едва заметно кивнув.

Матвей сжал ее ладонь в своей и, поднеся к губам, прижался к пальчикам.

— Обещаю, дорогая, ты не пожалеешь об этом, — сказал он, обнимая ее.

Юлька зажмурилась, уткнувшись лицом в его плечо, но слезы все равно обожгли ресницы. Она пыталась сдерживать себя, но рыдания рвались из груди, перехватывали горло, не давая дышать. Однажды она отпустила любимого человека и потеряла любовь, о которой с таким презрением говорил Гончаров! Так, может быть, он прав? И у них получится быть счастливыми, не любя? Только почему так невыносимо больно, страшно, тоскливо и одиноко? Слезы все катились из глаз, увлажняя пуловер мужчины, и душа рвалась на волю, как птица, которую вдруг заперли в клетке.

Предзакатное солнце повисло над крышами Сиреневой Слободы, заливая все вокруг багряным светом, а над усадьбой бледным пятном появилась луна, когда Юля, закрыв крышку ноутбука, справившись с привычными делами, вышла из дома, спустившись по ступеням, завернула влево. Она сказала Гончарову, что ей нужно пройтись, и не стоит ее сегодня провожать, но домой она собиралась не сразу. Завернув за угол дома, девушка пошла вдоль ограды к южным воротам, которые выходили в поля и к старому кладбищу.

Территория, где похоронены обе Четвертинские, была облагорожена, а памятники и ограда восстановлены и отреставрированы, более того, установлены портреты благодаря найденному альбому. Сюда не часто забредали люди, кладбище находилось немного в стороне, и Юлька даже рада была этому. Здесь бывали Старовойтовы, когда приезжали в Сиренево. Наведывались люди, которые знали Анастасию Александровну и ее отца, люди, семьи которых когда-то вынуждены были покинуть страну. Сюда приходили отдать дань прошлому, которое долгое время было под запретом. И, конечно, Юля. Она часто бывала здесь. Зажигала лампадку, клала цветы и, усаживаясь на гранитную лавочку, какое-то время вглядывалась в портреты людей, которые не были ей чужими. И каждый раз обещала себе съездить в Чехию, навестить могилы бабушки и отца, но до сих пор так и не решилась отправиться туда.

Сиренево само по себе стало приютом, где жила Юлина душа, а старое кладбище — местом силы, куда она приходила каждый раз, когда охватывали сомнения или что-то беспокоило. Здесь все упорядочивалось в голове, а на душе светлело. Но сегодня, смахнув листья с лавочки и присев на край, Шарапова не сразу смогла поднять глаза к лицам на портретах, а когда все же решилась, слезы затуманили взгляд.

— Простите меня, — едва смогла прошептать она, и слезы снова побежали по щекам. Девушка дрожала от нервного возбуждения и пережитого волнения, которое не отпускало весь день. Она до сих пор не могла поверить, что Гончаров действительно сделал ей предложение, а в то, что приняла его, и подавно. Ее словно накрыло какое-то наваждение, но назад дороги уже нет. Согласие на брак было не менее странным, чем ее отношения с Гончаровым, однако отступать поздно. На пальце сверкало кольцо, а о том, что Матвей Юрьевич женится, уже знали в Москве. После их разговора мужчина тут же связался со своим пресс-секретарем и начальником пиар-отдела, вызвав одну в срочном порядке в усадьбу, а другого оставив заниматься приготовлениями в Москве. Она попробовала вмешаться, предложив расписаться без лишней шумихи и торжества, но он это сразу отмел, не желая даже слушать. Завтра Гончаров собирался к ним на ужин, чтобы официально просить ее руки. Он сегодня уже порывался, но Юля хотела этот вечер провести дома в относительном спокойствии.

Матвей Юрьевич женился в первый раз, а посему собирался организовать роскошное торжество, пригласив сотню гостей. Положение в обществе, которое он занимал, люди, среди которых вращался, накладывали определенные обязательства, нарушать их не стоило. Да и родные его слышать не захотят о скромной регистрации. Все должно быть на высшем уровне. Лучший ресторан Москвы, пресса, именитые гости, французское шампанское, всевозможные деликатесы, море цветов и свечей, живая музыка и невеста, которая могла затмить любую принцессу!