Когда развеются миражи

— Не проси. У тебя от алкоголя в голове помутилось? Она не пара тебе! Ей не место рядом с тобой! Что она будет делать в Москве? Что она будет делать на званых вечерах и приемах, где ты бываешь? Почему ты раньше не сказал, кто она? Когда ты успел с ней познакомиться и к чему такая спешка? Она беременна?

— Я сказал. Она врожденная Четвертинская. Ты считаешь, что дочь Сергея Четвертинского недостойна стать женой твоего сына? — усмехнулся мужчина. — Мама, мне плевать на общество и на то, что они подумают, как себя поведут по отношению к ней, к нам! Ты же хотела, чтоб я остепенился и женился, разве нет? Вот тебе и невестка!

— В Москве полно хорошеньких девушек из приличных семей, почему ты не выбрал кого-то из них? Тебе непременно нужен скандал?

— Мне плевать на них! Пожалуйста, избавь меня от обсуждений достоинств этих милых и хороших девушек из приличных семей! Я знаю, что они на самом деле из себя представляют! Они согрели не одну постель в нашей золотой тусовке!

— Матвей, не смей говорить так со мной! — резко оборвала его мать. — Жену Ариана Старовойтова ты тоже обзовешь ш…? А ведь она вращалась в той же тусовке!

— Не назову, мама. Считай, что Аделина Александрова была единственным исключением, моему другу несказанно повезло. Прости, если расстроил тебя! Продолжать этот разговор я не намерен. Он неуместен и оскорбителен! Завтра я женюсь на Юле и точка! А сейчас, извини, меня ждут друзья!

— Ты уходишь?

— Да. У меня, между прочим, мальчишник! Я надеюсь, ты не станешь возражать, если я оставлю тебя? — мужчина усмехнулся. — Приятного вечера, мама!

Чувствуя, как гулко стучит сердце в груди и подгибаются колени, Юлька опустилась на первый попавшийся стул.

Так вот, значит, что думает о ней мать Гончарова!

Шаги Матвея затихли на лестничной площадке, да и в гостиной наступила тишина, а Юлька все еще не решалась пошевелиться. Какое-то время она сидела в темноте, а потом, потянувшись к ночному столику, зажгла маленькую лампу под шелковым абажуром. На столике лежали подарочный пакет и огромный букет нежно-розовых роз, которые привезли для нее Старовойтовы. И цветы, и подарок попросил вручить ей Ариан, который, к сожалению, не смог вырваться из Лондона, чтобы присутствовать на свадьбе лучшего друга.

Матвей ждал Ариана, горя нетерпением после долгой разлуки обнять и его, и Аделину. Гончаров хотел, чтобы близкий друг был шафером на свадьбе, и то, что тот не приехал, очень расстроило мужчину. Но Юлька знала, Старовойтов-младший не приедет. Потому что не сможет смотреть, как она выходит замуж. У нее хватило мужества выдержать его свадьбу, но хватит ли у нее мужества у него на глазах сказать да другому мужчине? Нет, скорей всего, нет, поэтому его отсутствие к лучшему.

Зачем ворошить прошлое теперь, когда они оба связаны словом и ничего уже не изменить, не переиграть! Ничего, кроме боли, им эта встреча не принесет. И, кажется, Старовойтов понимал это так же хорошо, как и она сама.

Закрыв глаза, девушка уткнулась лицом в цветы и несколько секунд вдыхала нежный аромат, потом выпрямилась и пододвинула к себе упаковочный пакет, на дне его лежал узкий футляр, в котором на белом атласе сверкал старинный серебряный браслет, украшенный мелким жемчугом и бриллиантами. Дорогое антикварное украшение, безусловно, ей очень понравилось.

«Он помнит меня…» — пронеслось в голове, и спазмы перехватили горло.

Где-то там, далеко-далеко, за тысячи километров, может быть, он, вот так же, как и она, сидит сейчас в одиночестве и думает о ней. Вспоминает те дни, когда они находились в Сиренево вдвоем и, не понимая этого, были так счастливы.

Слезинка все же скатилась по щеке, но Юлька тут же ее стерла. Зачем сейчас бередить прошлое? Так бывает. Просто не судьба.

Она закрыла футляр, даже не прикоснувшись к украшению, и положила обратно в пакет, вытащив небольшую открытку, прочла: «Будь счастлива, моя маленькая подружка!»

«Счастлива?»

Юлька обернулась к зеркалу, и в полумраке увидела свое лицо — бледное, застывшее. И только огромные глаза, темные, бездонные, отражали какой-то лихорадочный блеск.

Разве может она быть счастлива с человеком, которого не любит? Разве возможно для нее счастье, если сердце плачет о другом? Как вообще смогла решиться на подобный шаг и поверить, что из этого действительно что-то выйдет?

Московское общество в лице родственников Матвея вынесло свой вердикт относительно ее персоны.

Юлька встала и подошла к окну.

Мама пыталась отговорить ее от столь поспешного решения, а она не послушалась. Теперь оставалось лишь сдержать слово, данное Матвею, и до конца быть верной тем обязательствам, которые диктовала ей совесть и принадлежность к фамилии Четвертинских.