Когда решает сердце (ЛП)

— Ага.

— Думаю, что Генри, наверное, вел себя как придурок и рисковал там, где не должен был, — процедил сквозь зубы Алекс. Он повернулся ко мне, его глаза горели. — Но, черт возьми, не вздумай повторять мои слова.

— Конечно, нет, — пробормотал я, внимательно наблюдая за ним.

— Они осторожны, брат, — произнес он. — Они планируют все. Так что, раз с Генри случилось что-то, то велик шанс, что он сам облажался.

Входная дверь отворилась, и на пороге появился Тревор в поношенных спортивных штанах и фланелевой рубашке. Он выглядел так, словно был в запое, и по тому, как его шатало, я предположил, что он все еще был пьян.

— Им не нужно знать, — ровно заметил Алекс, наблюдая за Тревом.

Он вылез из грузовика, когда я заглушил мотор, а потом я последовал за ним на крыльцо.

— Хотите выпить? — резко спросил Трев, заходя обратно в дом. — У меня есть виски.

— Неа, чувак, не надо, — сказал Алекс.

— Я за рулем, — ответил я, следуя за ними в дом.

В доме преимущественно было темно, только в гостиной в камине горел огонь. И похоже именно там Трев провел все время с тех пор, как ушел от тети Элли и дяди Майка прошлым вечером. На столе стояла бутылка «Джека Дениелса» и наполовину наполненный бокал с коричневой жидкостью. Рядом лежала стопка бумаг, небрежно сложенных в бежевой папке.

— Что происходит, Трев? — спросил я, когда он шлепнулся на диван, откинувшись на подушку, которая, должно быть, была принесена с его кровати.

— Гребаный Генри, — выплюнул он, тряся головой. — Какой же бл*дский идиот.

Я встретился с такими же удивленными глазами Алекса, как мои, и шагнул к Тревору, когда тот заплакал. Он не рыдал, но слезы текли по его мертвенно-бледному лицу, словно он не знал то ли злиться ему, то ли грустить.

— Ты получил его завещание? — поинтересовался Алекс, усаживаясь в кресло-качалку рядом с диваном.

— Мужик, он облажался, — еле слышно произнес Трев, продолжая качать головой. — Надо сказать родителям, но бл*дь!

Я сел рядом с ним на диван и задумался о том, что сказать. Он явно был далеко не трезв, и в его словах не было никакого смысла, но что-то происходило. И судя по тому количеству виски, которое он выпил менее чем за двенадцать часов, это было что-то важное.

— Мы понятия не имеем, что ты пытаешься сказать, — мягко заметил Алекс.

Я чуть не рассмеялся. Давай же Алекс, не ходи вокруг да около.

Тревор наклонил голову, чтобы краем рубашки вытереть лицо, затем выпрямился и указал на бумаги на столе.

— Я просмотрел завещание Генри, — отчетливо произнес он. — Большинство фигни не имеет особого значения. Он оставил свою долю компании мне. Так что у меня теперь выше статус, чем у вас обоих. И он завещал свою доску для серфинга Келлеру. Типа такой фигни.

— Господи, ты будешь той еще занозой в заднице, — пожаловался я, тем самым заставив Трева слегка улыбнуться.

— Я постараюсь быть с тобой помягче, — сухо пообещал он.

— Так что же происходит? — вмешался Алекс. — Почему ты топишь свои печали в виски? Тебе даже оно никогда не нравилось.

— Он оставил все деньги на своих счетах и его пособие в случае смерти женщине по имени Морган Райли.

— Кто, черт возьми, такая Морган Райли? — выпалил я, бросив взгляд на Алекса.

— Очевидно, мать его ребенка, — проворчал Трев, поднимая стакан с виски и отпивая половину.

— У Генри был ребенок? — закричал Алекс, его лицо сморщилось в замешательстве.

— Какого хера? — пробормотал я, лихорадочно соображая.

Я не мог припомнить, чтобы Генри когда-либо рассказывал о женщине, задержавшейся дольше, чем на одну ночь, не говоря уже о том, что она забеременела от него. Он ни разу не сказал ни слова, ни разу даже не намекнул или не дал никаких подсказок.

— Да без базара, — сказал Тревор, ставя стакан на столик. — Он все распланировал — убедился, что я получу бумаги, чтобы я мог рассказать нашей матери о том, каким куском дерьма оказался ее младший сын, который бросил свою дочь. Генри даже оставил мне письмо.

Я резко выдохнул.

Мысль о том, что дочь Генри никогда не узнает своего отца, заставила меня сломаться и заплакать. Она никогда не узнает его чувство юмора, или он не заберет ее в середине дня из школы, потому что ему захотелось мороженого. Он никогда не научит ее кататься на велосипеде или серфить. Его не стало, и теперь у него не было даже шанса передумать. Что, бл*дь, творилось в его голове?

Я бы никогда так не поступил с Ариэль.

От этой мысли у меня перехватило дыхание. Боже. В ту же секунду мне захотелось вернуться в дом моих родителей, чтобы я мог ее обнять. Я не мог представить себе, что не увижу, как она вырастет. Что никогда не услышу, как Ани читает ей сказки на ночь или не увижу, как та заплетает волосы Ари в косички.

— Мне нужно сказать родителям, — сказал Тревор, проводя ладонями по лицу. — Вероятно, мне стоит съездить сегодня, пока там тетя Лиз и дядя Майк.

— Хочешь, чтобы мы поехали с тобой? — спросил Алекс, потирая бедра ладонями, словно не знал, куда деть руки.

— Неа, наверно лучше, если вас не будет, — устало произнес Трев. — Брам, сможешь отвезти Ани домой? И рассказать ей о том, что происходит?