Когда с тобой Бакоша

Долго ли, коротко ли бежал Рану-Рану, только вокруг окончательно стемнело. «Хоть бы не заблудиться», – подумал Олень. И стоило ему так подумать, как в небе запылало-заиграло северное сияние. Всё вокруг стало видно, как днём. Вот оно, стадо! Рану-Рану перешёл на шаг, и в это время его заметили другие олени.

– Смотрите-ка, смотрите! Наш Рану-Рану вернулся! – зашумели они. – Живой и невредимый. Да ты ли это, Рану-Рану? Мы думали, что тебя съели волки. Где они, проклятые хищники? Они не придут сюда?..

– Не волнуйтесь, друзья! – успокоил их Рану-Рану. – Волки утонули в озере. Я сам их завёл на полынью. – Рану-Рану хотел рассказать о серебряном копытце, подаренном Щукой, но какое-то предчувствие удержало его от этого.

– Спасибо тебе, Рану-Рану! – воскликнули олени. – Ты принёс нам добрую весть. Мы хотели бы как-нибудь отблагодарить тебя, да вот нет у нас ничего…

– Как это, ничего нет? – сказал один молчаливый олень, и все обернулись к нему.

Олень этот сравнительно недавно прибился к стаду, и никто не знал, кто он такой и откуда. Себя он называл Шошо, но многим казалось, что это не настоящее его имя. Почему же Шошо, ведь на оленьем языке это означает «Гнилая Веточка»? Неужели родители были так жестоки, что дали своему сыну столь неблагозвучное имя? Но никто допытываться не стал. Шошо, так Шошо. Не имя красит оленя, а олень – имя! Не правда ли? В Шошо другим оленям не нравилось многое. Во-первых, шерсть у него была какая-то необычная, вроде как не оленья. И пахла она чем-то чужим, отпугивающим… Но вдумываться в это собратья не стали. Вот и теперь все обернулись к чужаку и приготовились слушать, что он предложит.

– Почему это у нас ничего нет? – спросил Шошо глухим голосом. – А наши слёзы? Посмотрите вокруг себя. Сколько в снегу драгоценных камней! Давайте их подарим нашему избавителю.

– Правильно, правильно! – зашумели олени. – Давайте подарим. Ведь ты примешь их, дорогой Рану-Рану?

Избавитель растерянно молчал, и тогда олени стали торопливо собирать драгоценности и вешать их на Рану-Рану. Постепенно они покрыли камнями его шею и спину.

Рану-Рану уже не мог двигаться от тяжести, олени же всё носили и носили к нему камни. Так Рану-Рану превратился в жемчужно-аметистовую статую. Ему хотелось крикнуть благодарным соплеменникам: «Достаточно! Я уже едва стою!» Но он боялся обидеть их и терпел.

А Шошо отошёл в сторону и злорадно улыбался. Глаза его горели каким-то недобрым зелёным огнём. Иногда в глубине их сверкал чёрный антрацит.

– И быть тебе отныне вечно с этой драгоценной попоной на спине! – крикнул вдруг громким голосом Шошо. – Это тебе награда за погубленных тобой волков, моих братьев!

Олени замерли от испуга. А Шошо вдруг превратился в змею, потом – в крысу, затем – в ворону, наконец, стал чёрной согбенной старухой! Из её безобразного рта торчали два волчьих клыка.

Олени расступились, а Шошо-ведьма взмыла в воздух и полетела по небу, оставляя после себя чёрно-красный след.

Олени ещё долго стояли как вкопанные, боясь пошевелиться.

Рану-Рану хотя и не испугался ничуточки, однако тоже не мог сдвинуться с места под тяжестью драгоценных камней. Он попробовал скинуть оправу, сильно встряхнувшись, но это ничего не дало: камни словно приросли к шерсти и держались прочно.

«Я погибну от холода и голода, – подумал Рану-Рану. – Никто мне не сможет помочь».

Но тут он вспомнил о серебряном копытце на передней правой ноге. Ценой больших усилий сдвинул он ногу с места и дважды царапнул копытцем землю. На дальнем озере забила-заиграла вода, затрещал лёд – появилась Щука. Она взмыла в воздух и замерла на месте, как вертолёт. Поняв, что произошло с Рану-Рану, она свистнула богатырским посвистом. Щука ещё немного повисела в воздухе, потом раскрыла рот. Однако тут же снова его закрыла. Она хотела что-то сказать Рану-Рану, но, подумав, что её громовой голос насмерть испугает остальных оленей, решила по-иному сообщить Рану-Рану то, что хотела…

***

– Ну вот, такая история, – весьма неожиданно завершил рассказ Баюн Котофеевич.

– Не может быть! – воскликнула Машенька. – А что же Щука? И что было дальше? Ты ведь что-то недосказал, да, Баюн Котофеевич? – И она нетерпеливо посмотрела на Волшебного Кота.

Он выдержал долгую паузу, будто раздумывая, продолжать или нет.

– Ну же, говори! – выкрикнула девочка и тихо добавила: – Пожалуйста.

– Понимаеш-шь, – сощурил зелёные глаза Баюн Котофеевич. – Дальше в этой истории фигурирую я. А кодекс Хранителя Волшебного Леса говорит, что мне следует быть скромным, – Кот потупился.

Машеньку подобный ответ явно не устроил:

– Ну что же это такое? Так нельзя! Говори же, что было дальше!

Похоже, Машенька не любила отступать, а привыкла доводить дело до конца.

– Ах, – мягкой лапкой хлопнул себя по лбу Кот, – что же это я? Есть же один выход.

И он лёгкой поступью приблизился к пеньку, на котором сидела девочка.

– Ну-ка, привстань, – попросил он её.

Затем, пыхтя, приподнял пенёк, порылся под ним и вытащил свиток, скреплённый большой золотистой печатью.

– Придётся сорвать её, – пробормотал он озабоченно.