Когда шагалось нам легко

В «Мене» царило оживление, в особенности по выходным. Большинство постояльцев отеля составляли пожилые, степенные господа, но к обеду и пятичасовому чаю кого только сюда не заносило. Во множестве устраивались помпезные индивидуальные туры класса люкс для американцев и для британцев с севера Англии; наезжали австралийцы в бриджах для верховой езды и пробковых шлемах, вооруженные мухобойками из конского волоса; в расписных автомобилях подкатывали весьма элегантные египетские офицеры с ослепительными куртизанками: одна, в ярко-зеленом платье из батика, вела на золотой цепочке ручную обезьяну; зверушка щеголяла в колье из драгоценных каменьев и, пока хозяйка пила на террасе чай, выкусывала себе из задницы блох. В понедельник Светлой седмицы в отеле устроили, как здесь принято говорить, джимхану[38], а это означало, что все цены на один вечер взлетели до небес. В остальном ничего примечательного это событие не принесло. Джентльмены участвовали в скачках на верблюдах; победителем с легкостью вышел сержант-англичанин, поднаторевший в этом деле; охотниц участвовать в таких же скачках для дам не нашлось, зато дамские скачки на ослах принесли успех громогласной семнадцатилетней англичанке; аналогичные скачки для джентльменов пришлось отменить ввиду отсутствия желающих; для арабов были организованы отдельные скачки на верблюдах с явно проплаченным результатом и скачки на ослах, закончившиеся жесткой перебранкой и обменом тумаками. Некий турист-англичанин попытался устроить тотализатор: он взгромоздился на стул и сыпал остротами, но предлагал столь невыгодные условия, что не нашел азартных игроков. Титулованная дама, проживавшая в отеле, вручала победителям призы: верблюжатникам и ослятникам – денежные средства, а европейцам – кошмарные произведения местных искусников. На следующий вечер назначили бал, но туда тоже пришли считаные единицы, поскольку он совпал по времени с приемом в резиденции посла и никто не желал афишировать, что не был туда приглашен.

Мы с Джеффри развлекали себя плаваньем и ездой на верблюдах. Обычно катались мы по два часа, делая большой круг через арабский поселок, а дальше по древней тропе мимо сфинкса и небольших пирамид. На радость клиентам погонщики давали своим животным клички в американском духе: Янкидудл, Хитчикок, Горячая Мама. Не зная, как еще угодить, эти парни даже хватали нас за руки и гадали по линиям ладони, предсказывая обоим несметные богатства, долголетие и плодовитость.

Джеффри с Джулиет и я ходили осматривать памятники древности в сопровождении добродушного старого бедуина по имени Соломон.

Как-то в пятницу Соломон пришел сообщить нам о ритуальных танцах, которые должны исполняться где-то неподалеку; не желаем ли мы посмотреть? Джулиет была слишком слаба, так что Джеффри остался с ней, а я отправился с Соломоном. Мы доехали верхом до самой дальней оконечности плато пирамид, а потом спустились в песчаный карьер, откуда открывается доступ к нескольким гробницам. Оставив своих верблюдов под присмотром какого-то мальчугана, мы протиснулись в одну из пещер. Помещение уже изрядно заполонили арабы: оно представляло собой продолговатую камеру, вырубленную в скальной породе и местами украшенную резными иероглифическими знаками. Экскурсанты жались по стенам и набивались в ниши, предназначенные для саркофагов. Освещение поступало только снаружи: через входной проем струился единственный луч дневного света. Не успели мы войти, как начался танец. Его исполняли юноши под управлением некоего шейха; публика отбивала ритм ладонями и подтягивала песнопениям. Танец был невероятно скучный – ни дать ни взять музыкальное занятие в детском саду. Юноши топали по песчаному полу, хлопали в ладоши и медленно раскачивались. Вскоре я знаками уведомил Соломона, что готов двигаться к выходу, и попытался удалиться как можно деликатнее, дабы не нарушить сей нелепый обряд. Но не успел я дойти до порога, как танец прекратился и вся труппа устремилась наружу, наперебой требуя «бакшиш»[39]. Я задал Соломону вопрос: не поражает ли его то, что они вымогают деньги у неверного за отправление собственного религиозного культа? Тот в некотором смущении ответил, что какое-никакое вознаграждение полагается оставлять шейху. Я спросил, где найти этого шейха.

– Шейх. Моя – шейх, – на бегу закричали танцоры, колотя себя в грудь.

Предводитель не заставил себя долго ждать. Я выгреб из кармана пиастры, и танцоры тут же переключились на этого старца, дергая его за одеяние и шумно требуя свою долю. Взгромоздившись на верблюдов, мы пустились в обратный путь. Но даже тогда двое или трое юнцов, не отставая от нас, вопили:

– Бакшиш! Бакшиш! Моя – шейх!

По возвращении я спросил у Соломона:

– Это был настоящий ритуальный танец?

Тот сделал вид, будто не понял.

– Тебе не понравилось?

– Стали бы они исполнять этот танец, если бы ты не привез меня?

И вновь Соломон ответил уклончиво:

– Английские и американские лорды любят танец. Английские лорды всегда доволен.

– Я совсем не доволен, – возразил я.

Соломон вздохнул.