Когда Шива уснёт (СИ)

— Сына. Сына хочу вернуть. Я знаю, что он жив.

— Х-хха… Да кто его держит? Он же у тебя знатный подпольщик, сам себе начальник, что ему мешает рвануть к дражайшему папочке?

— Один твой выползок и мешает. Вот он, — скрюченный палец Ахт-Хтона обличающе уставился в Тана. — Этот негодяй выкрал любимую женщину Харда и держит его на крючке шантажа. Ты знаешь, что он вынудил моего сына организовать покушение на Аш-Шера?

Собрание, до сих пор пребывавшее в напряжённом молчании, приглушённо загудело. Тан, ощущая на себе возмущённые взгляды, только ёжился да поводил плечами. Ситуация складывалась прескверная: якшания с подпольем ему не простят. Да и покушение на убийство высшего — тоже не шуточки. Хоть бы это в самом деле затянувшийся бэд-трип был, лучше сразу свихнуться.

Слак-Поц неопределённо качнул головой, не то отрицая услышанное, не то желая что-то подтвердить.

— Галму незамедлительно вернут в подполье. Твоему сыну никто не будет препятствовать. — Мгновенно переключившись, зарычал: —Тан! Действуй, ты всё слышал!

Тан-Дарк, с трудом концентрируясь, активировал рабочий функционал и передал ментальный приказ своим исполнителям. Убедившись, что они всё поняли, утвердительно кивнул, глядя на Слака.

Ахт-Хтон пристукнул по столу кулаком.

— Хорошо! Но этого мало. Я требую восстановления справедливости. Мой сын достоин инициации и права на собственное творение.

Зал возмущённо загудел.

— Да! Достоин! Требую вернуть право! — голос Ахт-Хтона, набрав силу, перекрывал шум.

— Не надо. Инициация ничего не даст.

Все присутствующие не сразу осознали, что эти слова произнёс новый голос, негромкий, но звучащий со сдерживаемой силой. Когда Тан вслед за остальными повернул голову к входной двери, он ощутил, что глаза его мимо воли раскрываются так широко, как никогда прежде.

У двери, сложив на груди руки, стоял Кир.

Услышав мерное повторяющееся шуршание, Тан затравленно заозирался — и в который раз за сегодняшний день не поверил своим глазам. В зале Совета происходило невозможное. Оседая в удобных креслах бесформенными кулями, элоимы один за другим отключались от действительности. Самые стойкие, успев осознать, что с ними происходит что-то не то, пытались бежать, но, едва приподнявшись, падали как подрубленные. Только Слак-Поц, вцепившийся побелевшими от напряжения пальцами в край стола, пока держался. «…Отравили! Что-то в воздухе, что-то распылили… бежать, надо бежать!». Ощущая, как внутри поднимается ледяная волна паники, Тан дёрнулся — и тут же замер, будто бабочка на булавку, наколотый на чужое намерение. Тело перестало ему повиноваться. Он с ужасом наблюдал, как его правая рука, обретшая собственную волю, медленно поднимается и замирает на уровне лица. От увесистой плюхи, влепившейся в левую щёку, потемнело в глазах и громко зазвенело в ухе.

— Теперь получше, Тан-Дарк? — голос Кира звучал бы участливо, если бы не плохо скрываемая ирония. — Я «повожу» тебя ещё немного, пока ты не научишься себя вести. Сейчас можешь ни о чём не беспокоиться. Отдыхай. Твоё перевоспитание продолжим чуть позже.

Тан согласно кивнул и застыл бездумным болваном. Отупение, целиком овладевшее им, воспринималось как блаженство. Оказывается, тонуть в сером море безволия может быть даже приятно.

— Браво, молодой человек, браво! — Судя по интонациям, Ахт-Хтон улыбался. — Эффектный выход! Как я понимаю, вы — Кир?

— Именно так. — Кир склонил голову в непринуждённом поклоне. — Рад вам.

Неуловимо быстрым движением руки он вернул на место начавшего вставать Слак-Поца. Тот с готовностью обмяк, сполз по спинке кресла и замер в расслабленной позе. Глаза его оставались открытыми, и по их выражению было понятно, что он осознавал происходящее, но вот владеть своим телом уже не мог.

Кир плавно повёл ладонью, рисуя пологую дугу, потом не глядя сделал шаг назад — и сгустившийся воздух с готовностью принял его в подобие ложемента. Он расположился в удобной позе и удовлетворённо улыбнулся.

— Однако… — произнёс Ахт-Хтон немного севшим голосом, — вы уже и это поняли?

— Да, именно потому и говорю, что в инициации Харда нет смысла. Вы же сами знаете.

— Конечно, знаю. И давно. Я очень дорого заплатил за это знание. Но Хард… Он честолюбив. Он шёл к инициации много лет, очень ответственно готовился и не сомневался в успехе. Результат тестирования его едва не сломал. А я не мог объяснить ему, как всё обстоит на деле — его бы после этого попросту устранили. Видел, как он страдает — и молчал, потому что надеялся спасти. Но надежда была недолгой. Однако мой сын всё же имел шанс выжить — и он им воспользовался, даже в трущобах выжил, более того, стал первым в подполье. Но, насколько я его знаю, от желания стать творцом он никогда бы не отказался. И сейчас я хочу, чтобы он мог реализовать мечту всей своей жизни. Просто потому, что могу дать сыну возможность сделать это. Вы понимаете, как это важно для отца — дать возможность своему ребёнку? Понимаете же?

Кир грустно усмехнулся: