Когда следы ведут в зазеркалье…

— Ясно, — ответил тот, бросая взгляд на палящее утреннее солнце. Сентябрь в этом году мало отличался от августа. Чтобы дойти до БоРЗ им потребовалось почти сорок минут. Рыжий предлагал нанять извозчика, то Клэр наотрез отказалась — лишних денег у неё не было, а кататься за счёт напарника не позволяла гордость. К тому же улицы были с утра так запружены, что и в экипаже они не добрались бы быстрее. Служащий БоРЗ, встретивший их на входе, сначала долго изучал предъявленные ими студенческие удостоверения, едва ли не пробуя на зуб, потом неспешно сверялся со списком.

— А что так поздно-то? — поинтересовался он, доставая что-то вроде амбарной книги и неторопливо листая ту в поисках последней заполненной страницы. — Последние вы… — наконец, найдя нужный лист, он начал медленно, постоянно сверяясь со списком, записывать их имена в две узенькие строчки внизу страницы. Клэр, раздражённо стянула с себя платок и гневно посмотрела на напарника, но тот с интересом изучал замызганный письменный прибор на столе у конторщика, который, в свою очередь, подняв глаза на девушку, выдал: — А, понятно тогда….

Что ему было понятно, та спрашивать не стала. Сидевший на стоящей вдоль стены лавки то ли пострадавший, то ли проситель, крякнул, а его соседка осуждающе покачала головой. Кончиками пальцев подцепив своё удостоверение, Клэр, гордо подняв голову, прошла внутрь здания, краем глаза всё-таки заметив, как напарник показал конторщику кулак.

Временное разрешение на посещение Бюро они получили у секретаря, где их также ждала сиротливо лежащая на коробке для документов тоненькая папка. Дела из БоРЗ, конечно же, выносить было нельзя, а для их изучения студентам выделили специальный кабинет, обычно используемый для совещаний. Войдя туда, они обнаружили всех остальных своих согруппников, сидящих попарно за длинным овальным столом и изучающих кипы документов. С видом глубокого превосходства те посмотрели на опоздавших, а Клэр, стараясь не слишком откровенно выказывать своё недовольство напарником, прошла к свободному угловому столику у окна и придвинула к нему единственный оставшийся незанятым стул.

— Что там? — рыжий, облокотившись об спинку стула, пытался рассмотреть содержимое папки, заглядывая ей через плечо.

— Наше дело, — едко ответила девушка, жалея, что не осталась стоять. В папке было всего три листочка. Первым оказалось заявление от некого П. Жавиля о том, что из своего зеркала он время от времени чувствует нечеловеческий взгляд, из-за чего у него появилась бессонница и странные видения. Ниже была проставлена печать, датируемая тремя днями позже самого заявления, с припиской о том, что зеркало заявителя прошло проверку и полностью соответствует выпускаемому стандарту. На втором листе было заявление от мистрис Жавиль о пропаже мужа и кота. Судя по дате, те пропали почти месяц спустя. Мистрис Жавиль на полстраницы расписывала достоинства и привычки породистого животного. О муже же было сказано, что тот, вместе с котом исчез внезапно, когда мистрис Жавиль отлучилась к подруге, и никакие вещи из дома не пропали. На третьем листе были суммированы факты, собранные следователем, высланным на дело, а также его выводы. Оказалось, П. Жавиль имел привычку злоупотреблять алкоголем, а также был на десять лет младше жены. Далее, из свидетельств друзей пропавшего выходило, что женился тот в надежде прибрать к рукам состояние владеющей прибыльной модной лавкой старой девы, но в итоге это она прижала мужа к ногтю и затолкала под каблук. П. Жавиль, согласно этим показаниям, был вынужден постоянно ублажать охочую до мужских ласк супругу, а денег та ему давала мало, о чём тот постоянно жаловался друзьям. По мнению следователя, было две равновероятных версии случившегося: либо муж сбежал, прихватив зачем-то кота (допуская при этом, что те могли сбежать вместе), или он, напившись, пошёл домой через расположенный рядом канал (дело было в марте) и провалился в полынью или прорубь. В общем, выходило, что это был обычный бытовой эпизод из жизни города, но из-за наличия первого заявления, поступившего от самого пропавшего до его пропажи, было отказано в его переводе в жандармерию. По городу были расклеены объявления с описанием пропавшего П. Жавиля, но тот так и не нашёлся. Ни на одного из выловленных из канала утопленников тот тоже не походил. К этому отчёту была сделана другим почерком приписка, что кот, в отличие от мужа, всё-таки отыскался. Два месяца спустя тот явился домой, худой и облезлый, что косвенно подтверждало первую версию следователя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍