Когда сливаются реки

Это уже обозначился новый хозяйственный центр колхоза «Пергале». И если посмотреть со стороны, можно увидеть, что ото всех хуторов, ближних и дальних, бегут сюда, на пригорок, торные стежки. Даже показалось Алесю, что все хаты повернулись и тоже смотрят окнами на пригорок, туда, где над белым домом правления, словно красный огонек, вьется флаг.

Взойдя на взгорье, Алесь увидел, что в этом году пергалевцы заняли огромное поле картошкой и льном. На серой взрыхленной земле пролегли длинные зеленые борозды, по которым ходил маленький красный трактор «Беларусь», окучивая картошку, а дальше, до самого леса, на всей равнине зеленел лен. Он уже начинал местами зацветать, и там, где распускались голубые лепестки, казалось, что на зеленое поле набегали волны синевшего неподалеку озера. В разливах льна колыхались большие разноцветные маки — это пололи девчата. Там, наверно, было шумно и весело, но только отдельные слова долетали до Алеся.

Навстречу ему с противоположной стороны шел трактор. Еще издали было видно, что один человек управлял им, а второй шел сбоку. И когда трактор приблизился, Алесь узнал за рулем Йонаса. Черные волосы его шевелил ветер. Видно, Йонас тоже узнал Алеся, потому что еще издали гикнул и поднял вверх руку. Подъехав, он остановил машину, передал руль молодому хлопцу, а сам побежал навстречу.

— Товарищ Иванюта, я очень рад, что вы пришли к нам!

— Что ты, Йонас, разговариваешь со мной, словно в учреждении? Мы же друзья!

— Друзья-то друзья, — замялся Йонас, — но ведь ты теперь ученый... Далеко от меня ушел!

— Пока не дальше Долгого!

— Ну ладно, — сдался Йонас, — пусть будет, как ты хочешь.

— Я бы хотел, чтобы мы сейчас пошли с тобой к Мешкялису, дела у меня неотложные, — сказал Алесь.

— Хорошо, но сначала пройдем к нашим девчатам. — И он потянул Алеся на льнище.

Алесь в душе обрадовался, — он надеялся, что среди тех, веселые голоса которых разносились над широким полем, находится и Анежка Пашкевичюте. И не обманулся. Когда они подошли ближе, он сразу увидел ее. Сегодня она была в серой юбке и белой кофточке, черные косы ее, повязанные красной лентой, красиво обвивали голову. Стоило ей только повернуться и взглянуть на него, как он почувствовал, что снова, как там, на празднике, ее блестящие и грустные глаза пронизали его до самого сердца. Алесь даже покраснел от неожиданности и, опасаясь, как бы Йонас не заметил этого, спросил деловито:

— Сколько рук требуется, Йонас, чтобы выполоть гектар льна?

— Да ты и сам должен знать, все зависит от того, много ли во льне сорняков и какие руки его полют. Посмотри-ка, Алесь, наш-то лен лучше вашего! — Он выдернул несколько стеблей, показывая их Алесю. — Может, за эти дни ваш шагнул вверх, но во время праздника я мерял, — вот насколько наш выше! — развел Йонас большой и указательный пальцы.

— А может, и не лучше, — неуверенно возразил Алесь.

— Лучше, наш лучше! — отозвалась громко одна из девчат и, усмехнувшись, снова наклонилась над желтой сурепкой. Алесь узнал Зосите.

— Наш лучше! — поддержала ее и тихая Анежка.

А пожилая дебелая женщина, которая работала несколько в стороне, скомандовала:

— Девчата, пора отдыхать, раз хлопцы пришли! — и, хитро подмигнув, направилась к Йонасу и Алесю.

Вскоре они сидели на зеленом пригорке в кругу девчат, которые весело щебетали.

Алесь незаметно наблюдал за Анежкой. Сегодня она ему понравилась еще больше. На задумчивом лице появлялась временами мягкая, милая улыбка, а маленькие ямочки на щеках, когда она смеялась, делали лицо ее особенно приятным. «Видимо, характер у нее не такой уж нелюдимый, как кажется при первом взгляде», — думал Алесь, оглядывая ее загорелые стройные ножки с мягкими углублениями у щиколотки, ее округлые, с бархатистой кожей руки и грудь, вздымающуюся короткими, частыми толчками. Одно неприятно поразило Алеся — то, что на шее Анежки, на тоненькой серебряной цепочке висел небольшой крестик. Он пригляделся к другим девчатам — нет, ни у кого, кроме нее, креста не было. Неужели она живет под таким гнетом отца и ксендза, что никогда этого креста не снимает? Или носит по доброй воле?..

— Что ваш лен лучше, об этом еще можно поспорить, но что у вас девчата опаснее, так это несомненно, — пошутил Алесь и многозначительно взглянул на Анежку. Ему показалось, что она слегка покраснела.

— Нет, видать, у нас все лучше, — засмеялась женщина, которую Йонас назвал теткой Восилене.

— Это, тетка Восилене, ты уж чересчур, — возразил Йонас, — я там видел таких девчат, что, сколько ни гляди, не наглядишься...

— Гляди, гляди, да потише говори, а то кое-кто тебе такое скажет! — погрозила ему Восилене и поглядела на Зосите.

Алесю хотелось вызвать Анежку на разговор, и, зная, что она любит петь, он сказал шутливо:

— А еще говорят, соловьи у вас тут замечательные. Только почему-то они на празднике не пели.

— Это, наверно, ты про нашу Анежку? — снова отозвалась Восилене. — Да, она редко с нами поет. Она больше там! — указала Восилене в сторону костела.

— Нечего смеяться, — серьезно сказала Анежка. — Не так уж часто я там пою...