Когда тают миражи (СИ)

– Вот, так-то лучше, – приговаривал он. – Лукас, захвати еще вон ту сумку. Теперь начинается ваша новая жизнь – жизнь взрослых, ответственных людей, и можете не сомневаться, что я во всем вам помогу на этом пути.

Жади и Лукас удивленно переглянулись, спускаясь по лестнице.

– Жить будете в комнате Лукаса, там уже все готово, а детскую сделаем в комнате для гостей на втором этаже. Что скажешь на это, Лукас?

– Хорошо, папа, – послушно ответил парень, складывая вещи в багажник.

Леонидас открыл дверь автомобиля перед невесткой. Всю дорогу молодая супружеская пара слушала рассказы о торговых контрактах за границей, об акционерах и курсе валют. Жади слегка укачало.

Далва дежурила у самых ворот, ожидая приезда сеньора Леонидаса вместе с молодыми. Она тщательнейшим образом приготовила все для возвращения любимого воспитанника, которого так долго ждала, ну, и для его жены, конечно же.

– Мой мальчик! – бросилась она в объятья Лукаса, только тот ступил на землю из машины. – Неужели ты вернулся, Пресвятая Дева, я не могу в это поверить! Ах, Жади! Ну что, ты поправилась?

– Да, донна Далва, я чувствую себя нормально.

– Теперь тебе нужно как следует питаться и не перетруждаться, – строго напомнила ей Далва. – Я уже жду не дождусь, когда смогу взять на руки малыша, которого ты носишь!

– Вот видишь, твоя семья приняла меня, – радостно сказала Жади мужу, когда они заходили в большой просторный дом Феррасов. – Пусть не сразу, но я счастлива быть здесь с тобой в доме твоего отца.

– Очень хорошо, Жади, – одобрительной репликой вмешался в их разговор Леонидас. – Надеюсь, все наши конфликты и недопонимания остались в прошлом. Далва, отведи мою невестку наверх и покажи комнату Лукаса, в которой они будут жить.

– Да, сеньор, – ответила Далва и повела девушку знакомиться с ее новым жилищем.

– А ты, Лукас, – обратился он к сыну, – зайди в мой кабинет на пару слов. Ты что, собрался куда-то уходить?

– Да, я… – растерянно произнес парень, – я хотел поехать в клуб, мне надо решить кое-какие вопросы со сменой коллектива.

– Какая еще смена коллектива?! – завелся Леонидас. – По-моему, я ясно выразился, чтобы ты оставил это глупое занятие!

– Папа! – рассердился Лукас. – Да ты хоть знаешь, что я со своим глупым занятием чуть не уехал в Европу? И у меня был шанс стать там знаменитым, если бы не… – он осекся, ужаснувшись собственным словам. «Если бы не беременность Жади», – Лукас не осмелился произнести этого вслух.

– В Европу? И что бы ты там делал, наркоманил в местной тусовке? Знаю я прекрасно, чем занимаются в той среде. Посмотри на Лобату: он тоже когда-то был молодой и дерзкий, а теперь взглянуть жалко – только и думает о бутылке, ни в чем на него нельзя положиться!

– Папа… – готов был биться лбом об стену Лукас. – Но я могу хотя бы оставить музыку в качестве хобби и давать концерты по выходным?!

– Хобби? – недовольно переспросил Леонидас. – Тебе что, двенадцать лет, чтобы иметь хобби? Так, Лукас, я не желаю продолжать этот разговор. Иди в свой клуб и скажи друзьям, что ты взрослый мужчина, занимающийся серьезным делом, а посему пусть они продолжают свои игрища без тебя.

Лукас промолчал, едва подавив слезы, однако он твердо решил бороться за право выступать. Хотя бы в группе Анжелы – она не слишком притязательна, она все поймет и не будет требовать ежедневного многочасового присутствия в студии, как Берту. Наверное.

========== 36. Право на свободу ==========

Жади сидела одна в комнате Лукаса за письменным столом, обложившись учебниками и тетрадями. Увесистый справочник по анатомии будто бы бросал вызов студентке: «Выучи меня целиком, или будешь отчислена». От названий множества косточек на латыни, даже самых мелких, уже начинало рябить в глазах, и раскалывалась голова. Хорошо, что хотя бы преподаватель по латыни лояльный. А вот гистология… Студенты прозвали ее преподавателя злой Мэри Поппинс: она могла придраться к чему угодно, и если бы Маркус не давал благодушно срисовывать свои лабораторные работы, Жади пришлось бы очень туго с этой сеньорой. Помимо прочего нужно было готовиться к контрольной по биологии, а токсикоз так до конца и не отступал, мешая вести нормальный студенческий образ жизни.

Дверь комнаты распахнулась, и в дверном проеме образовалась Далва с подносом в руках, на котором было столько еды, сколько Жади не съела бы и за весь день.

– Ты все сидишь за учебниками, Жади? – с укором сказала она. – Ребенку вредно, когда мать столько учится!

– Донна Далва, но ведь мне нужно выполнять домашние задания, иначе какой из меня получится врач? – возразила ей Жади.

– Но нельзя же все время сидеть над книгами! От этой зубрежки только мозги едут набекрень.

Жади невольно рассмеялась.

– Между прочим, я не шучу! – надулась Далва. – Вон, сеньор Альбьери совсем с катушек слетел от своей науки, говорит, мол, телят делает. Ты же не хочешь стать как он, или чтобы, не дай Боже, ребенок стал таким.

Жади отпила немного сока из высокого стакана.

– Сеньор Леонидас хотел зайти к тебе, мне его пригласить?