Когда тают миражи (СИ)

– Я не желаю продолжать этот разговор, я не в том состоянии.

Автомобиль подъехал к крыльцу приемного отделения. Лукас вышел наружу и побежал к регистратуре сломя голову.

– Жади, Жади Феррас, – настойчиво стучал он в стекло к администратору. – Проверьте, она поступила сегодня.

– Да, она находится в палате наблюдения, – спокойно ответила сотрудница больницы. – Пройдите прямо по коридору, сверните направо. Палата номер четырнадцать. Вы муж?

– Да, да! Спасибо!

Жади неподвижно лежала на жесткой больничной койке. Перед ее глазами был только бело-серый потолок палаты с небольшими трещинами на известке. Она была одна – больше никого в этом страшном месте сегодня не оказалось. Чувства притупились, наверное, психика защищает сама себя. Только потолок с трещинами и ноющая пустота внутри… Пустота в голове.

– Жади! – Лукас ворвался на порог с растерянным и перепуганным лицом.

– Лукас! – будто бы высохшие слезы хлынули с новой чудовищной силой.

– Как же так?.. – Лукас плакал не меньше нее.

– Я не знаю, – еле слышно прошептала Жади. – Аллах забрал его у нас.

Больше они не сказали друг другу ни слова в этот день. Бывают такие мгновения, когда кажется, что душа умирает. Тогда не хочется ничего говорить, ничего делать, а просто лечь и ждать, когда боль стихнет. Если она вообще способна стихнуть.

========== 40. Несчастливое Рождество ==========

Леонидас в мрачном молчании сидел на диване в гостиной своего дома: его серьезно беспокоило состояние сына. Лукас закрылся в комнате Диогу и не желал показывать оттуда носа, лишь изредка выходя перекусить. Его совершенно невозможно было уговорить пойти на работу – не помогали ни крики, ни просьбы. Лукас словно окончательно погрузился в кокон горя, желая оградиться от окружающих, в том числе и от любимой жены.

Зазвонил телефон.

– Далва, подойди, – усталым жестом Леонидас указал на трезвонящий аппарат.

– Алло, – важно проговорила служанка. – А кто его спрашивает?

– Кто это? – заметно оживился Леонидас.

– Ваша кузина. Поздравляет с Рождеством и просит передать поздравления Лукасу и Жади, – прикрывая трубку ладонью, ответила Далва. – Будете разговаривать с ней?

– Меня нет, – разочарованно махнул рукой Феррас.

Это было уже второе Рождество, которое он праздновал в сумрачном расположении духа, вернее, не праздновал совсем. После гибели Диогу он не разрешил ставить даже елку, ведь елка была для него горьким воспоминанием о детстве сына, отошедшего в мир иной. Но и второй сын его не радовал, а служил постоянной головной болью, и порой Леонидасу казалось, что в его жизнь вошло какое-то древнее проклятие, все никак не желающее прекращаться.

– Сеньор Леонидас, – скорбно произнесла Далва, – может быть, нам пригласить священника?

– Это еще зачем?! – бровь мужчины изогнулась удивленной дугой.

– На Лукаса точно порчу навели. Я вспоминаю, каким он был раньше: веселым, ласковым, слова плохого никому не говорил, а тут чахнет на глазах. Вдруг арабские родственники Жади его сглазили? Я слышала, что арабы – очень сильные колдуны.

– Вздор, Далва! Я отказываюсь даже слушать это. Но разумно будет пригласить Альбьери – такая реакция ненормальна. И да, я тоже связываю проблемы Лукаса с появлением Жади, но дело не в колдовстве. Она с самого начала плохо на него влияла. Когда я вспоминаю его бредовые идеи о том, чтобы принять ислам и платить выкуп за невесту, мне становится плохо. Еще хуже мне становится, когда на память приходят его игра на гитаре в кабаке, которую Лукас гордо называл музыкальной карьерой, и жизнь рядом с фавелой. И все это, Далва, только после того, как он познакомился с Жади.

Жади случайно услышала их разговор как раз в тот момент, когда собиралась спуститься вниз. Она встала возле перил, будто вкопанная, и ловила каждое слово. Под конец глаза начали застилать слезы, а на сердце лавиной накатывала злость. Жади стремглав бросилась в бывшую комнату Диогу, чтобы высказать мужу все, что накопилось у нее в душе.

– Лукас! – гневно позвала она его.

– Жади, я еще немного полежу, – слабым голосом сказал Лукас.

– Нет, ты выслушаешь меня! Ты знаешь, о чем твой отец и Далва говорят у меня за спиной?

– Нет, о чем? – безучастно спросил парень.

– Говорят о том, как бы выжить меня из их дома и из твоей жизни! – зашлась слезами Жади. – Оказывается, это я виновата в том, что ты сутками не встаешь с постели! Это я испортила твою прекрасную жизнь!

– Жади…

– Я просто дура, наивная дура! Купилась на заботу сеньора Леонидаса, да он всегда меня ненавидел, всегда!

– Жади, перестань!

– Он приютил нас только из-за внука, а теперь его нет, я стала бесполезной, понимаешь ты это? – сотрясалась от рыданий девушка.

– Может быть, ты неправильно все поняла? – неуверенно предположил Лукас.

– Я все правильно поняла! – бушевала Жади. – Для твоей семьи я по-прежнему никто, даже хуже. Лукас, или мы переезжаем, или я ухожу навсегда, и ноги моей больше не будет ни в этом доме, ни в твоей жизни!

– Я хотел предложить тебе разойтись на какое-то время, – невпопад проговорил молодой муж.

– Что?.. – Жади настолько растерялась от его слов, что прекратила шуметь.