Когда тебе пятнадцать

«Что-то затевается, — подумала Таня. — Такой приветливой Люба со мной никогда не была… Ну посмотрим, кто кого удивит…»

Ровно в семь часов вечера на второй этаж поднялся старичок в красных сапожках, в пышной меховой шапке и коричневой дубленке, подпоясанной широким ремнем. Старичок потрогал седую, шелковистую бороду, достал из кармана листок и, не обратив внимания на призывно красневшую, как глазок светофора, кнопку звонка, забухал кулаком в дверь.

— Кто там? — тревожно донеслось из квартиры.

— Телеграмма!

Дверь приоткрылась, и Люба с удивлением оглядела низкорослого старичка.

— Кому телеграмма?

Не отвечая, старичок протянул бланк.

Люба развернула листок, прочитала наклеенные строчки, и тонкие, как шнурочки, брови ее приподнялись. Внимательно вгляделась в старичка с бородой.

— Таня? Ты?.. Ну, конечно, я узнала! Ребята, сюда! Вот это сюрприз!

Ребята не заставили себя ждать, в ту же минуту в передней появились Олег Чинов и Петя Курочкин. В фирменных джинсах, модные, расфранченные. Петины кудри блестели особенно ярко.

— Ну даешь! Десять очков вперед! — восхищенно проговорил Олег.

— А телеграмма-то! Настоящая, на бланке! — И Люба выразительно прочитала: — «Встречайте в девятнадцать часов. Спецрейс из космоса. Обнимаю — двадцать первый век!»

— Сюрприз — что надо! — Чинов подскочил к Тане. — Разрешите, мсье, за вами поухаживать. Позвольте вашу дубленочку, помогу…

— Я сам, — басом сказала Таня и не выдержала, рассмеялась: — Ой, страху натерпелась, пока шла! Хорошо — на улице темно.

— Кого же бояться с такой представительной бородой! — воскликнул Олег. — Любой дорогу уступит. — Он провел рукой по шелковистой, чуть вьющейся бороде. — Из костюмерной театра?

— Оттуда, — подтвердила Таня. — Специально ходила.

Дубленку с Таниных плеч Олег все же снял. Прежде чем повесить на вешалку, словно взвешивая, подержал в руках:

— Приличный товарец. Почем такие в космосе? Не за доллары?

— Какие низменные вопросы! — перебил Курочкин. Он тоже хотел выглядеть джентльменом. — Прошу вашу шапочку.

Потом Таня сняла бороду, и Петя, встряхнув чубом, продекламировал:

— И наконец в земной красе она предстала перед нами.

— Может быть, хватит стихов? — Таня мельком оглядела себя в зеркало и одернула на плечах белый гольф, заправленный в голубые джинсы.

— Вот именно, — подхватила Люба. — Израсходуете все восторги и рифмы, и хозяйке ничего не останется. — Она тоже кинула взгляд на зеркало и сразу успокоилась: о нет, ей-то всего достанется — в нежно-зеленом расклешенном платье, с черной бархаткой на шее, она, конечно же, смотрится эффектнее. И фигура… Фигура взрослой девушки.

В углу комнаты был накрыт низенький журнальный столик, над которым склонился зеленый колокол торшера. На соломенных салфетках расставлены чашечки для кофе. Тут же — коробка конфет, печенье, ваза с яблоками.

— Нравится? — Люба обвела рукой комнату.

— Уютно, — кивнула Таня и осмотрелась. Пианино у стены, тахта, застеленная ковриком. Прекрасная репродукция репинской «Незнакомки». Волны штор, закрывающих окно. Магнитофон. Цветы. Действительно уютно.

— Моя личная комната, — с удовольствием сказала Люба. — Чувствуйте себя как дома. Мои дорогие родители…

— То есть предки, — уточнил Олег, — которых иногда, для удобства обращения, называют родителями.

— Можно и так, — улыбаясь Олегу, согласилась Люба. — Так вот, мои предки еще вчера улетели на свадьбу к маминой подруге.

— По этому случаю — ура! — мгновенно отреагировал Олег.

— А больше никого не будет? — осторожно спросила Таня.

— В том вся и прелесть! — снова откликнулся Олег. Он опустил палец на кнопку торшера и, недовольно щурясь, взглянул вверх. — Петя, надо же помнить об экономии энергии. Требование века! А здесь? Безобразное расточительство! Три лампы горят.

Курочкин с готовностью выключил свет, и комнату тотчас наполнил зеленоватый полумрак.

С кофе расправились быстро, а вот общего разговора так и не получилось. Поэтому обратились к испытанному средству:

— Люба, музыку можно?

— Как же без музыки? Обязательно!.. Любимица Италии, Рафаэлла Карра. Последняя запись.

Голос певицы звучал тихо и грустно. Хотелось замереть, закрыть глаза и слушать.

И Тане понравился этот голос. Но все же было как-то не по себе. Мысленно Таня готовилась к другому — будет много ребят, разных разговоров, хотя, конечно, не исключала и музыки.

А Люба уже хлопала в ладоши.

— Ребята! Внимание! Под эту музыку и танцевать можно! — Она кинулась к магнитофону, прибавила звук, обернулась к Олегу, но тот, держа Таню за руку, уже вел ее в центр комнаты.

Они встали друг перед другом.

— Ты, наверно, хорошо танцуешь, — немного смущаясь, сказала Таня.

Танцевал Олег действительно хорошо. Тонко чувствовал ритм, движения его были легки, изящны. И Таня увлеклась танцем, будто слилась с музыкой и голосом певицы, ритмично взмахивала тонкими и гибкими руками.

— А у вас отлично получается! — извиваясь перед высоким Курочкиным, усмехнулась Люба.

— Стараемся, — кивнул Олег.

— Но кто же нас, но кто же нас похвалит?! — патетически вопрошал Петя, не сбиваясь с ритма и лихо перебирая худыми ногами.