Когда-то там были волки

Мы долго идем к машинам. Я беспокоюсь из-за ноги Дункана; он хромает теперь гораздо сильнее, и лицо у него бледное как полотно. Я начинаю сомневаться, дойдет ли он до пикапа, и быстро пытаюсь сообразить, что предпринять, если он будет не в состоянии идти дальше. Можно соорудить подобие носилок и тащить его волоком. Можно съездить за помощью. Но он продолжает ковылять, делая один упрямый шаг за другим. Когда мы наконец добираемся до машин, Дункана трясет, а у меня кружится голова и я уверена, что вокруг нас в темноте шевелятся какие-то фигуры.

— Спокойной ночи, — говорит он, и я испытываю облегчение оттого, что мы прощаемся так просто. Но потом он добавляет: — Я понимаю, почему ты никому не доверяешь. Но доверие нужно проявлять изначально, а не ждать, пока люди его заслужат.

Верхушки деревьев медленно раскачиваются на ветру. Я жду воя волчицы, но сегодня она не подает голоса. Занята поглощением пищи.

— В дикой природе нет такого понятия, как доверие, — тихо отвечаю я. — Оно нужно только людям.

20

Мы жили на Аляске уже пять лет. Нам троим по большей части удавалось сосуществовать. Но я заметила перемену в своей сестре. Она больше не светилась изнутри, не радовалась по утрам каждому дню. Давно уже она не придумывала новых знаков для нашего языка близнецов; собственно, я даже не помнила, когда в последний раз она им пользовалась. Эгги преподавала языкознание в Университете Аляски в Анкоридже и по вечерам часто уходила из дома развеяться. Они с Гасом постоянно ругались, устраивали дикие скандалы с громкими воплями. Однако бросать друг друга не собирались; раздоры, казалось, отчаянно сплачивали их, хотя я и не могла представить, как им удается сохранить взаимное уважение, учитывая гадости, которыми сестра с мужем не моргнув глазом осыпали друг друга, или своеобразные соревнования во взаимных унижениях. Я хотела помочь им расстаться, но не знала как и понимала, что только они сами могут с этим справиться, и все же презирала свою позицию стороннего наблюдателя и опасалась, что пожалею о своем бездействии.

Но так уж сложилось, что мне в жизни, как всегда, предназначалась роль молчаливого свидетеля их интимных отношений. Я убеждала себя, что Эгги сильная и понимает, что делает, чего хочет и до какой степени может терпеть, и я не ошибалась — она действительно была очень сильной, но тогда я не знала, что любую силу можно свести на нет достаточным сопротивлением.

Я стала задерживаться на работе допоздна и ночевать на базе. Не могла выносить мысли о том, что пойду домой, где сестра с мужем орут друг на друга или целуются, буду чувствовать украденное ощущение прикосновения его губ к моим и едкий стыд, сопровождающий мое желание. Я скучала по сестре и ненавидела Гаса за то, что он встал между нами, больше всего на свете. Возможно, отчасти я злилась и на Эгги за то, что она позволила ему это.

Как-то в воскресенье вечером, после того как всю неделю ночевала на работе, я наконец поволоклась домой. Океан усталости угрожал утащить меня в глубины забытья, но голоса, доносившиеся из дома, дали мне понять, что спать в ближайшее время не придется. В моей гостиной собралась орава мужиков — коллег Гаса, хирургов. Они вежливо меня поприветствовали и вернулись к просмотру футбольного матча. Я нашла Гаса у холодильника — он вынимал пиво.

— Привет.

— Привет, детка, помоги-ка мне.

Я бросила рюкзак и взяла охапку жестяных банок.

— Я бы пожертвовал одним яйцом ради австралийского пива, — с тоской произнес он, глядя на банки американского напитка в своих руках.

— Где Эгги? — спросила я.

— Ушла, — небрежно бросил Гас и вернулся в гостиную, но плечи выдавали, насколько он напряжен.

Я пошла следом за ним и стала раздавать пиво гостям, которые принимали его без слов благодарности.

— С кем она ушла?

— С коллегами.

— Ладно. Я пойду спать, так что можно не шуметь?

— Само собой, принцесса, мы все равно уже расходимся.

Я поднялась в свою комнату, села на кровать и позвонила Эгги.

Ответил мужской голос:

— Алло?

— Кто это? — спросила я.

— Люк.

Я с облегчением выдохнула, потому что слышала о Люке — они с сестрой вместе работали в университете.

— Люк, можно поговорить с Эгги?

— Она прихворнула. — Я расслышала в его тоне насмешку, и меня охватило раздражение.

— Что это значит?

— Что она перепила и теперь ее выворачивает в туалете.

— Где вы находитесь? Я приеду за ней.

— В этом нет необходимости.

— Нет есть. Назовите ваш адрес.

Видимо, я произнесла это очень убедительно, потому что Люк продиктовал мне адрес. Я схватила ключи и ринулась вниз по лестнице.

— Где пожар, детка? — окликнул меня Гас, перекрывая вопли дружков, когда я неслась к двери.

— Я еду за Эгги.

Под ногами хрустел гравий. Было холодно, я выдыхала облачка пара. Вскоре я услышала хруст еще чьих-то шагов и чье-то дыхание.

— Тебе не обязательно ехать. Я заберу ее, — сказала я, однако он сел в мою машину, и мы молча поехали по ночным улицам Анкориджа. Я плохо знала город, поскольку проводила здесь мало времени, но Гас указывал мне дорогу.

Когда мы подошли к двери, я предупредила: