Когда цветут эдельвейсы

Да, как хотелось сейчас на этой площадке увидеть того человека, ради которого юный охотник борется с жизненными невзгодами. Поделиться с ним своими успехами, рассказать об открытии. Просто увидеть милое лицо с карими, как перезревшая смородина, глазами. Улыбнуться лёгким, как перышки глухаря, бровям. Восхититься чуткими, как лепестки жарков, губами. Почувствовать на себе теплоту доброго взгляда. Услышать обычное, приятное, словно лопнувшая почка вербы, слово «Привет!» Понять, что всё, для чего он живёт, к чему стремится, не зря. Много ли человеку надо для счастья?!

Не сбылись его надежды, потускнели радужные представления. Не написала Валя Саше заветное приветствие, хотя приходила сюда, на площадку, вчера. Снег не мог засыпать следы её лыж полностью. Хорошо видно, как девушка вышла наверх, развернулась, какое-то время стояла, смотрела вниз. Может, любовалась красотами заснеженного края или о чём-то думала. А прикоснуться к листу белого снега, написать несколько букв, забыла. Хотя знала, что Саша ушёл в тайгу и скоро вернётся назад. А может, не захотела написать?

На душе у юноши сделалось тоскливо. Как будто он возвращается не из леса, а идёт на суд после тяжкого греха. Ему вспомнился родной дом, пьяная мать, заботы, братишка и сестрёнка, работа, на которую надо идти сегодня в ночь.

Некоторое время он стоял на площадке, не желая расставаться с зеленым царством, где всё просто и понятно. Не хотелось возвращаться в бренный мир, полный тщеславия, где балом жизни правят деньги, а не честь, где властвуют лицемерие и карьеризм, где только стоит упасть, как затопчут. Почему всё так? Объяснить невозможно.

Как долго стоял он в раздумье — сложно сказать. Только вдруг представились Саше лица братишки и сестрёнки. Как они там провели ночь без него? Ходили в школу или нет? С матери спрос маленький, ей веры нет. Всё равно что с ветром разговаривать: пообещает и не выполнит. Как говорит дед Еремей: «За стопку зайца догонит» или, «На лету воробья ощиплет». Одна надежда — хоть бы домой собутыльников не привела.

Оправдались плохие ожидания. В ограде дома снег по колено. В вольере, приветствуя радостным лаем хозяина, мечется палевая Стрелка. Хозяин подошёл к ней, бросил тушку белки, сказал несколько ласковых слов. По тропинкам к дому видны следы маленьких валенок: старые, присыпанные снегом, и свежие. Значит, Коля и Вика ходили в школу. Больших следов нет. По всей вероятности, мать ещё вчера ушла к Лузгачевым. Из трубы клубится дым — Коля топит печь. Хоть какая-то добрая весть. От этого на сердце потеплело.

Как и всегда бывает по возвращении из тайги, старший брат громко стучит в дверь. Вика спрашивает: «Кто там?» Саша должен громко ответить: «Вам привет от зайца! Войти можно?»

Что тут началось! Детской радости нет предела. Вика крутится волчком около уставшего охотника. Может, она бросилась бы ему на руки, да не любит Саша этого, не допускает, чтобы сестрёнка обнимала его с мороза. Коля прощупывает замёрзший рюкзак, пытается определить наличие добычи. Каждый наперебой торопится рассказать все новости, которые произошли в отсутствие брата. Быстрее старается Вика:

— А Колька меня сегодня утром в одну косу заплёл. Я ему говорила — две, а он сказал, обойдёшься, и так жирная. Саша, какая я жирная? А суп прокис, мы утром глазунью жарили, а потом в школе ели. Сейчас Колька картошки нажарил, а меня заставил чистить. — И с хитринкой в глазах: — А что заяц послал?

— Ну, как сходил, что принёс? — важничает Коля. — Лежит что-то в рюкзаке... Глухаря убил?.. Дома всё нормально. В школу ходили, я будильник заводил, мы с Викой не проспали. Мамка? Вчера ушла, наверно, к Лузгачевым. Я вон печку натопил, картошки нажарил. А тебе сегодня на работу?..

Саша торжественно, с улыбкой, вытащил из внутреннего кармана мешочек с конфетами: подарок Вике от зайца. Девочка с детской радостью приняла содержимое и, одновременно расспрашивая, как там в тайге живёт зверёк, поделилась с братьями угощением.

Коля самостоятельно развязал рюкзак, сунул руку, испуганно выдернул её назад: что там? Увидев улыбку старшего брата, набрался смелости, повторил попытку, потянул, вытащил мёрзлого аскыра.

— Что, опять киску поймал? — просыпала конфеты Вика.

— Ничего ты не понимаешь, глупая, — важно разглядывая добычу, нахмурил брови Коля. — Это соболь! Сколько раз можно говорить?

— А я никому не говорила, что ты в тот раз тоже соболя приносил, — похвалилась Вика. — Даже в школе никому. И дяде Толе, и мамке. — И, как взрослая: — А то она все деньги на спирт вытаскает...

— Вот и правильно, молодец, — похвалил Саша. — Не надо никому говорить, что я из тайги приношу.

— Во! Тут ещё один! — затаив дыхание, вытащил второго соболя младший брат. — Двух штук поймал?!

— Трёх... — поправил Саша. — Там ещё один.

— Сразу трёх? Ну ты, Сашка, у нас настоящий охотник стал! Теперь купишь мне куртку? В пальто надоело ходить, старое. Все меня дразнят, говорят, что я — Филиппок.