Когда ты был старше

— Я подумал, что было бы странно заходить в универсам после работы. Понимаете. Потому что… ну… я не знаю. Просто странно. Потому что мне пришлось бы стоять с Расти в очереди в кассу. А там были бы все эти продукты, которые надо упаковывать. Вся эта бакалея. Наша и других людей тоже. И я бы чувствовал, что мне надо все укладывать в пакеты. То есть как я мог просто оставить это там? Хотя я и знал, что на укладке будет Мэтт… Мэтт, это парень, который заступает после того, как я еду домой. Но я никогда раньше не видел, как Мэтт укладывает бакалею. А как я буду смотреть за ним, а он что-то неверное сделает? Укладывать бакалею в пакеты не так-то просто, как вам думается. Не так легко, как кажется. Нужно многое знать. Нельзя укладывать вместе слишком много стеклянных бутылок и банок, не то они могут удариться друг о друга и разбиться. И никаких яиц, никакого хлеба на дно пакета. На дно можно положить фрукты, но только твердые, вроде кокосов, ни в коем случае не мягкие фрукты, вроде бананов. Даже если бананы и не очень зрелые. И все должно быть ровно уложено, а не то людям будет тяжело нести пакет. И он не должен быть слишком тяжелым, не то дно пакета может прорваться. Спорить могу, что вы не знали, сколько всего про это нужно знать.

Свое обращение, как и всю речь, Бен адресовал Анат. Наверно, потому, что знал ее лучше.

— Я не знала, — произнесла та. — Я просто знала, что вы управляетесь с этим очень хорошо. Так все говорят.

— Может, нам следует дать гостям немного поговорить, — сказал я.

— А они хотят этого? — спросил Бен.

— Я не знаю. Давай спросим. Я надеялся, что мы узнаем о них чуть побольше.

— О чем это? — спросил Бен.

Внезапно я понял с тревогой, что борюсь с позывом стукнуть брата. Мое расстройство от разницы между поведением Бена и принятыми нормами общения достигло предела. А ведь на кону стояло так много. Любовь. Моя жизнь. Мое будущее. Счастье. Если б только он сумел произвести хорошее первое впечатление!

Потом я одумался, да еще и укорил себя за то, что так высоко вознес свои ожидания в отношении Бена.

Я был уверен, что внешне это никак не проявилось.

— Я надеялся, что они расскажут нам, откуда они…

— Из Египта, — вставил Бен.

— Я имел в виду поконкретнее. Например, мы из Соединенных Штатов. Но мы еще и из Ниебурга, штат Канзас. И, может, долго ли они там жили. Что побудило их уехать так далеко от родины. Вот что-то такое.

Я-то уже знал. Все это. Я засыпал Анат бесконечными вопросами о ней самой. Когда мы бывали наедине по утрам. Только мне приходилось делать вид, будто ничего такого вовсе не было. Приходилось вести себя так, словно она практически незнакомка.

— Прекрасно, — сказал Бен. — Хорошо.

И мы оба посмотрели на своих гостей. Сразу же стало ясно, что Назир не намеревался говорить. Он сидел, слегка наклонив голову к тарелке, словно бы разделка жареного цыпленка была чем-то вроде хирургической операции, решающей вопрос жизни или смерти.

Судя по небольшому дрожанию его рук, я понимал, что он огорчен. Не понимал, чем конкретно. Но пара соображений имелась.

Потом настал черед Анат говорить без умолку — и нервничать при этом, как Бен. Но услышал я только, что они из Кафр-эд-Даввара и что, когда ее мать умерла, отец захотел уехать, отрешившись от всего. Кроме того, я был полностью отвлечен, гадая, что же конкретно огорчало Назира, как скоро мне предстоит узнать об этом и насколько дурным знамением окажется это для моего будущего.

— Я уберу посуду, — предложила Анат.

— Нет. Ни в коем случае. Вы наша гостья.

— Мне совсем не трудно. Бен мне поможет. Поможете, Бен?

— Ладно, — кивнул Бен.

— Нет, мы с Беном сами…

Анат повернулась и бросила на меня взгляд, как я понял, с особым значением. Вообще-то, это немного ошеломило меня. Я застыл — в ожидании дальнейших указаний.

— Моему отцу захочется выкурить сигару после ужина. Он всегда так делает. Вот я и подумала, у мужчин будет хорошая возможность получше узнать друг друга.

Я осторожно склонил голову. Сообщение получено.

Потом мне пришло в голову, не ухватится ли Бен за возможность оказаться включенным в категорию мужчин. Очевидно, нет, не ухватился.

Назир поднялся и похлопал себя по карману спортивного пиджака, словно бы уверяясь, что торчавшая из него сигара никуда не делась.

— Где у вас такое разрешается? — спросил он. — В самом доме или снаружи?

Мне предстояло выбрать. Назир явно уже обосновался на границе Страны Обиженных. Стоило ли мне просить его не курить в моем доме?

Да. Так я и решил. Я же обещал Анат говорить правду.

— На крыльце будет удобнее, — сказал я. — Пойду попробую отыскать пепельницу. Но я посижу с вами на крыльце.

Я порылся в кухонных ящиках, заранее вполне уверенный, что ничего в них не добуду.

— Бен, — обратился я к наполовину вошедшему на кухню с шатающейся стопкой тарелок в руках брату. — У мамы были пепельницы?

Он остановился, где стоял.

— Пепельницы?

— Неважно.

Я схватил какое-то блюдце.