Когда ты был старше

— Помнишь, когда мы говорили о моей матери, я стал плакать? А ты дала мне бумажные полотенца, потому что салфеток под рукой у тебя не было? А через минуту ты сказала, что я так странно смотрю на тебя? Я смотрел так странно потому, что влюбился. В такое время, когда совсем не был уверен, что это справедливо называть любовью. Зато теперь знаю: это на самом деле и была любовь.

— Прямо раз — и все?

— Прямо раз, и все.

— Знаю, кажется, что это очень быстро, а, Рассел? Если бы кто узнал, так сказал бы: слишком быстро.

— Да что они знают?

— Верно. Что они знают?

— Все меняется так стремительно. Жизнь вертится на пятачке. Кто-то мне это сказал. Недавно. Кто бы это мог быть? A-а. Точно. Твой отец. Прости. Наверно, мне не стоило его упоминать.

— Все нормально. Я же не позабыла его или еще что.

— У тебя голос сонный, — заметил я.

— Я не один день не спала. То есть по чуть-чуть. С тех самых пор, как с отцом неприятности начались. Сегодня не выдержала и проглотила таблетку снотворного. Ты побудь со мной, пока я не усну, ладно?

— Обязательно. Мне рассказывать?

— Не знаю. Тебе хочется поговорить? Ты что бы делал, если бы я была там?

— Наверно, просто прислушивался бы к твоему дыханию.

— Отлично. Мы будем просто прислушиваться к дыханию друг друга.

Понятия не имею, кто из нас уснул первым.

Знаю только, что проснулся я от громкого удара во входную дверь. Потом раздался длинный звонок. Я смотрел на телефон в постели рядом с собой. Проверил, на связи ли все еще линия. Но где-то в ночи связь прервалась.

Я услышал визг шин на улице у входа: умчалась какая-то машина.

Я зажег свет, сощурился и глянул на часы.

Было половина третьего ночи.

Я пошел к входной двери.

Когда я открыл ее, Бен свалился в комнату. Посмотрев на него, распростертого на ковре, я, честное слово, подумал, что он мертв. Потом глаза его приоткрылись, он глянул на меня и произнес:

— Привет, братишка.

— О боже. Бен. Ты же пьян.

— Мне привиделся дурной сон, — сказал он.

Я потащил его под холодный душ. Про сон я его не спрашивал.

Ну почему я не попросил его рассказать об этом сне!

23 ноября 2001 года

Еще раз я проснулся в начале седьмого. Очнулся после сна, длившегося всего минут сорок пять.

Сел в постели, стараясь на слух понять, на кухне ли Бен. Потом встал и влез в джинсы.

Бен, оказалось, все еще лежал в постели.

— Братишка, ты так опоздаешь на работу.

— Меня вырвало, — сообщил он.

— О-о! В постели?

— Нет. В туалете.

— A-а. Отлично.

— Мне приснился дурной сон.

— Еще один?

— Нет. Все тот же. До того, как я попал домой. Тот.

— Где же ты успел поспать до того, как попал домой?

— Я не знаю.

— Ты уверен, что попросту не был пьян?

— Я не знаю.

— Я убью Криса. Извини, я на минутку.

Я бегом вернулся в мамину спальню, схватил мобильник. Было бы громадным удовольствием разбудить сукиного сына в шесть утра и сказать, что я убью его.

Попал на голосовую почту.

Я застыл ненадолго, потом дал отбой, не оставив сообщения. Криса я не видел со школы. Оставь я сообщение, что собираюсь его убить, он мог бы подумать, что я собираюсь убить его на самом деле. Он мог обратиться в полицию и заявить, что дни его сочтены. Что ему нужна защита.

Я прошел на кухню, но Бен все еще не вставал. Наверно, не стоило удивляться. Не знаю, почему я не замечал, как приближается беда.

Нашел его все еще лежащим в постели.

— По-моему, меня опять вырвет, — сообщил он. Я освободил ему путь. Но ничего не случилось. — Ты должен поехать сказать мистеру Маккаскиллу, что я заболел и не смогу быть на работе.

— Ну да. Наверно. Но Криса я убью.

Сбегал обратно в спальню. Опять взял мобильник. Вновь вызвал Криса. На этот раз я намеревался оставить сообщение, рассказав, насколько Бену плохо. Что из-за этого он пропускает свой рабочий день. Как вечером его угораздило увидеть ночной кошмар, вызванный, возможно, не столько сном, сколько пьянством.

И опять дал отбой.

Зачем мне было пытаться изменить парня, когда я мог просто устроить так, чтобы Бен наверняка больше и близко возле него не оказывался? Зачем тратить силы на то, чтобы назвать кого-то засранцем? Скорее всего он вас не услышит, не примет ваш совет к сердцу и не улучшит тут же свой нрав.

Я опять сунулся к Бену в спальню.

— С тобой все будет нормально, пока я отъеду?

— Наверное. Можно я тебе расскажу свой сон?

— Тебе прихватить что-нибудь? Имбирный эль или еще что?

— Нет, меня от него сразу вырвет. Я видел очень дурной сон. Мне снился огонь.

— Что за огонь?

— Большой. И очень быстрый.

— Быстрый?

— Ага. Типа, вот только что был крохотный огонек у меня в руке, а потом он побежал и вправду быстро-быстро.

— Наш дом?

— Нет, не наш дом.

— Похоже было на лесной пожар?

— Нет, это не в лесу было. Это было в пекарне.

— О боже! Даже не произноси этого, брат. И больше ничего не рассказывай мне об этом. Слишком это жутко.

— Я же говорил тебе, что сон был дурной.

— Я вернусь через несколько минут.

— Хорошо.

— Ты будешь молодцом?

— Нет. Ведь меня опять может вырвать, даже если тебя и не будет.

Я думал об Анат. Может, остановиться на обратном пути и повидаться с ней? Пончик взять? Поговорить? Или лучше будет сразу вернуться к Бену?