Когда ты вернешься. Книга 2

Она последнее, что я помню перед тем, как неожиданно меня опрокидывает на землю, все меркнет и реальность теряется. Я отключаюсь на несколько секунд (так мне кажется), а когда прихожу в себя, слышу стрельбу и крики. Звук глухой, будто у меня в ушах вата или все происходит где-то в отдалении.

Повернув голову, я пытаюсь сфокусировать взгляд, но удается с трудом. Когда же зрение немного проясняется, я вижу Лена Моргана в нескольких метрах от меня. Его глаза открыты и неподвижны, а пулевое отверстие в голове не отставило ему шансов.

Сегодня утром он показывал мне фотографию своей невесты. Их свадьба должна была состояться через пять месяцев.

Тел на земле больше, но невозможно оценить, кто выжил, а кто ранен. Мне повезло – возможно – я пока еще жив, но адская, горящая боль в моем правом боку, расползающаяся по всему телу, говорит о том, что радоваться мне рано.

Всего минуту назад (или сколько я провел в отключке) я стоял на ногах и думал о Чарли, а теперь лежу на горячем раскаленном песке Ирака и не знаю, выпадет ли мне еще возможность увидеть свою жену.

Связь моих мыслей теряется. Боль усиливается и, кажется, что я готов сдаться, только бы не чувствовать, как тело горит в агонии.

Мои веки вновь опускаются, и я проваливаюсь в спасительную темноту.

2011

– Олли! Оливер, проснись! Олли, это я, Чарли!

Хриплый крик со слезами, принадлежащий Чарли, проникает в мой окутанный туманом разум. Он не просачивается, вползая лениво и неповоротливо, а врывается мгновением, вспышкой, принося с собой осознание и ужас того, что я делаю. И когда я понимаю, что сжимаю горло не врага, желающего мне смерти, а женщины, которую люблю, отшатываюсь назад, отнимая руки от Чарли.

Тяжелое дыхание вырывается из моей груди, по вискам стекают холодные капли пота, и я, не мигая смотрю на Чарли, в ее испуганные, влажные от выступивших слез глаза.

Меня мутит от того, что она видит монстра во мне, который только что чуть не лишил ее жизни.

Чарли подносит дрожащие руки к горлу и трогает его – я вижу отпечатки своих пальцев на ее коже, и меня воротит от самого себя.

– Прости меня, – сдавленно издаю я онемевшими губами.

Мы с ней оба в шоке. Я пытаюсь подобрать слова, но удается с трудом.

– Я не хотел. Я думал, что ты…

Запускаю руку в волосы и так сильно сжимаю, что становится больно. Мои зубы стиснуты – только так я могу сдержать в себе желание взвыть, а еще хуже – и самому расплакаться.

Херня, что происходит со мной и рушит мою жизнь, никуда не исчезла от того, что я уехал из дома и увидел Чарли. Отчего-то я думал, что мне это поможет. Но не только не помогло, а подставило под удар ее.

– Олли, – шёпотом зовет Чарли и, подавшись вперед, тянет ко мне руки, но я отстраняюсь еще дальше, забившись в угол кровати.

На ее лице отражается сострадание, но от этого мне только хуже. Не хочу, чтобы она жалела меня после того, как я держал ее горло в захвате, пытаясь задушить.

– Тебе что-то приснилось? – спрашивает Чарли, больше не делая попыток приблизиться. – Война, да?

Я молчу, только смотрю на нее, в ее глаза, источающие сочувствие. Разве она не должна ненавидеть меня прямо сейчас?

Мысль, что я душил Чарли, никак не найдет места в моей голове. Это из запредельного. Как я могу объяснить ей, что принял ее за врага, без того, чтобы она не решила, что я окончательно тронулся?

– Олли, ты можешь сказать мне, – просит Чарли, не скрывая, как моя отстраненность уязвила ее.

– Я не могу.

Поднимаюсь с постели, и прежде чем она успевает еще что-то сказать, скрываюсь в ванной комнате. Схватившись за каменную стойку, смотрю на свое отражение запавшими, дикими глазами.

Я схожу с ума? Почему у меня такое чувство, будто у меня срывает планку? Кем я становлюсь в эти ночные моменты, не контролируя себя и теряя связь с реальностью?