Когда у Амура сбился прицел

— Ou, amore di papa! — попытался отец изобразить недовольство, но глаза излучали любовь и доброту. — Если ты не прекратишь, мне придется еще раз идти в душ.

Девочка захихикала, явно удовлетворенная своей выходкой.

Папа набрал из тарелки ложку пюре и поднес к ротику дочки. Она втянула в себя воздух и дунула. Лицо папы покрылось размятым персиком.

— Аличе! — раздался с порога женский голос, в котором прозвучал легкий упрек с искорками смеха. — Что ты делаешь? Посмотри теперь, на кого похож твой папа!

— На персикового папу, — ответил тот невозмутимо.

Мама на мгновение скрылась в кухне, а затем вернулась оттуда с рулоном бумажных салфеток и принялась заботливо вытирать лицо своему мужу. Он безропотно подставлял ей щеки, прикрыв глаза и улыбаясь. Закончив, мама малышки хотела было вернуться на кухню к разгоряченной плите, но он поймал ее за руку.

— Поцелуй меня хотя бы… — озорно посмотрел он на нее.

— Хотя бы? — игриво приподняла она бровку.

— Да, с остальным я подожду, пока Аличе не ляжет спать, — ответил он и, требовательно притянув к себе, прильнул к ее губам нежным поцелуем.

Девочка во все глаза смотрела на родителей, но, увидев, как те целуются, радостно заворковала и даже принялась хлопать в ладошки. Она просто обожала, когда родители целовались.

— Невио, так ты останешься без ужина! — вырвалась из его крепких рук Федерика и устремилась на кухню, пряча волнение. Два года они уже были вместе, а его поцелуи до сих пор поднимали в груди целую волну приятных ощущений, заставляли забыть обо всем на свете.

— Всегда отговорки… — притворно тяжело вздохнул Невио, провожая ее смеющимся взором. Потом повернулся к малышке. — Имей в виду: если ты опять выплюнешь мне на лицо все пюре, а твоя мама придет его вытирать, я останусь без ужина.

Малышка засмеялась и призывно открыла ротик.

— Когда же Джермано вернется? — с беспокойством сказала Федерика, выходя на веранду. Она поставила на стол тарелку с тонко нарезанными, практически прозрачными кусочками брезаолы, политыми оливковым маслом и посыпанными тертым пармезаном.

— По-моему, ты чрезмерно тревожишься, — откликнулся Невио.

— В последнее время он слишком задумчив. У него явно что-то приключилось…

— Может, влюбился наконец…

— То, что он влюбился, я даже не сомневаюсь. Эта голова, витающая в облаках, этот мечтательный взгляд… Но любовь должна приносить радость, — размышляла Федерика, опять исчезая в кухне.

– Откуда ты знаешь, что она не приносит ему радость? Разве он выглядит печальным?

— Печальным? — донесся из кухни ее голос. Через мгновение она вернулась на террасу и поставила на стол миску с салатом. — Не сказала бы, что печальным… Мне он кажется задумчивым. Ты бы поговорил с ним, Невио.

— Как же я поговорю с ним, если он дома почти не бывает?

— Это-то меня и напрягает! — воскликнула Федерика.

— Послушай, если он влюбился, это нормально, что он все время проводит вне дома, — возразил Невио. — Ты помнишь, сколько времени мы проводили с тобой дома два года назад?

Федерика с сомнением посмотрела на Невио и покачала головой. Затем опять исчезла в кухне.

— Ох, женщины… — с легкой иронией сказал Невио, поднося очередную ложку к ротику девочки. — Вам всегда кажется, что у нас проблемы, хотя на самом деле у нас просто вопрос, который надо решить…

— Ах, просто вопрос, который надо решить? — раздался за спиной скептический комментарий.

— Именно! — ответил Невио, не оборачиваясь и с сосредоточенным лицом пытаясь накормить дочку. Потом улыбнулся. — Когда вы видите нас задумчивыми, вам кажется, что в нашей жизни случилась проблема международного масштаба. А мы в реальности просто думаем о том, почему мотор начал так быстро перегреваться.

— Потому что жара на улице, — снисходительно произнесла Федерика.

— А потом мы думаем о том, почему жена, не разбирающаяся в устройстве автомобиля, лучше нас понимает причины неполадок, — сказал Невио с серьезным видом, но в глазах отплясывали веселые искорки.

Федерика добродушно замахнулась на него полотенцем, которое держала в руке, а он в притворном испуге закрылся от нее ложкой. Потом ловко извернулся, поймал жену за талию и притянул к себе. Прижавшись подбородком к ее животу, он взглянул на нее снизу вверх.

— Если бы ты только знала, как я тебя люблю…

— Тут мы квиты. Ты тоже не имеешь ни малейшего понятия, как я тебя люблю… — нежно улыбнулась Федерика, запуская в его серебряные волосы свои тонкие пальцы.

Калитка скрипнула, и на дорожке появился Джермано. За два года он возмужал еще больше, расширился в плечах, окреп. Борода стала чернее и гуще, и он теперь выглядел лет на пять старше, чем был на самом деле.

— Чао, папа! — как обычно, хлопнул он отца ладонью о ладонь. — Чао, Федерика, — запечатлел он на ее щеке звонкий поцелуй. — Чао, сестренка! — потрепал он по голове Аличе, а потом поцеловал в крошечный лобик.

Девочка тут же восторженно вытянула вверх ручки, требуя взять ее. Джермано просунул ей подмышки ладони и вытащил из стульчика.

— Она только что наелась пюре, будь осторожен, — иронично предупредил его Невио.