Когда у Амура сбился прицел

Невио закрыл глаза в ожидании возвращения сына. Мысли совершенно спутались, но среди них была одна важная: он не сделал этого. Теперь весь позор, вся та грязь, в которых он буквально захлебнулся, смылись. Невио чувствовал себя чистым, обновленным. А главное — он ощущал невероятное облегчение. Теперь жизнь может вернуться к прежнему образу… Если, конечно, здоровье позволит…

Потом мысли его обратились к Федерике. «Нет, пожалуй, как прежде, уже не будет…» Невио тяжело вздохнул и почувствовал внутри резкую боль, которая буквально прострелила его. Он закашлялся, и болевые ощущения только усилились. Невио замер, стараясь не двигаться и не провоцировать новые приступы, и закрыл глаза, погружаясь в невеселые мысли.

Услышав стук открывшейся двери, он повернул голову и приподнял веки. Размытый силуэт приближался к нему, но Невио почему-то стало казаться, что это не Джермано. Через считанные секунды он понял, что силуэт был женским. Невио сфокусировал взгляд на лице. Затем снова тяжело вздохнул, подумав, что у него начались галлюцинации, и новый приступ боли пронзил легкое.

— Невио, прости… — услышал он всхлип.

Резко открыв глаза, он почувствовал головокружение. Когда мушки перед взором разлетелись, Невио четко увидел перед собой ее лицо.

— Федерика…? — пробормотал он, не веря своему зрению.

— Прости меня, Невио, — откровенно разрыдалась она, бросилась к нему и, присев на колени, схватила его руку и принялась покрывать ее поцелуями.

— Федерика… — сердце стучало, как полоумное, порождая болезненные ощущения. — Почему ты здесь?

— Я люблю тебя… — всхлипнула она.

У Невио снова закружилась голова. От счастья, наверное. Он боялся вздохнуть, чтобы опять не спровоцировать эту невыносимую боль.

— Ты сможешь простить меня? — послышался умоляющий голос.

— Федерика… Мне не за что тебя прощать… Я не обижался… Я просто перестал жить, когда ты исчезла…

— Невио, я была такой глупой…

— Глупой? Почему глупой?

— Когда я получила то письмо… Надо было хотя бы поговорить с тобой, прояснить… А я, как последняя дура, сразу поверила!

— Федерика… Я ничего не понимаю… Какое письмо?

— Которое мне прислала та девушка, твоя гостья… После той прогулки на лошадях утром я открыла facebook и нашла письмо от нее. Она написала, чтобы я оставила тебя в покое, потому что ты ее мужчина, и вы ждете ребенка. Я поверила… — понуро произнесла Федерика, печально опуская голову.

Невио закрыл глаза, тяжело вздыхая, забыв, что это влечет за собой боль. Сморщившись, он стиснул зубы, чтобы подавить стон.

— Не представляю, как в голове одного человека может единовременно сконцентрироваться так много дури… — пробормотал он.

— Невио… Надеюсь, после того, что мне рассказал Джермано… И после того, что сделал с тобой этот друг, ты… не собираешься оправдывать его? — спросила Федерика.

— Нет… Я очень устал от них… — слабым голосом ответил Невио. Говорить ему было тяжело. — Я не буду усугублять обвинения, но… пусть полиция накажет их так, как это предписано законом за подобные действия… В конце концов, они должны понять…, что своей глупостью калечат людям жизни… Особенно Чиро…

— Ты простишь меня? — робко спросила Федерика после некоторого молчания.

— Даже не сомневайся… — проникновенно сказал Невио и попытался сжать ее руку. — Что со мной, ты не знаешь?

— Нет, я не разговаривала еще с врачами, — мотнула Федерика головой, подавляя всхлип. — Мне позвонил Джермано, сказал, что ты любишь меня, а письмо мне написала сумасшедшая идиотка, — горько усмехнулась она. — И сказал, что ты в реанимации… У меня чуть сердце не разорвалось… — опять брызнули слезы из ее глаз.

— Федерика… — слабо сжал он ее пальцы. — Если я… — он запнулся. — Если я останусь полноценным…, ты все же переедешь ко мне?

— Невио… Ты что говоришь? Я к тебе перееду в любом случае! — возмутилась Федерика.

****

Прошло два года.

Терраса стояла, залитая вечерним солнечным светом. Аромат хвои смешивался с соленым ароматом, доносящимся с моря. Цикады стрекотали, воспевая июльскую жару. Трудолюбивые пушистые шмели, гулко жужжа, опыляли яркие цветы в причудливых глиняных горшках, расставленных повсюду: на лесенке, на веранде, вдоль каменной дорожки, ведущей от калитки к дому. Бабочки, бесшумно взмахивая яркими крыльями, плавно порхали над садом.

С кухни доносился аромат готовящейся еды и шипение, какое обычно исходит от раскаленной сковороды. А на крыльце за круглым столом в детском стульчике сидела очаровательная девочка. Глаза у нее были огромные и синие, затененные длинными черными ресницами. На макушке торчал хвостик пшеничного цвета. Крошечный ротик, вымазанный в пюре из персика, улыбался. Девочка, зажав в руке резиновое колечко, энергично постукивала им по столу.

Взглянув на того, кто сидел перед ней, она вновь рассмеялась звонким смехом, смешно наморщив нос. В глазах, обращенных на мужчину, светилось явное обожание. Девочка протянула маленькую пухлую ладошку и ухватила его за нос. Хихикнув от удовольствия, она вдруг сложила губки трубочкой и выплюнула остатки пюре мужчине в лицо.