Когда улыбнется Ганеш

Курс на так называемую «либерализацию» экономики Шри Ланки, провозглашенный правительством Джаявардене, с самого начала означал прежде всего «открытие дверей» страны иностранным кампаниям, широкое стимулирование иностранных капиталовложений. Появились так называемые «зоны свободной торговли». В этих зонах представители иностранного капитала, получившие право беспошлинного ввоза машин и оборудования, создают на базе дешевой и квалифицированной рабочей силы (Шри Ланка — страна почти сплошной грамотности) предприятия, дающие им колоссальные прибыли. 80 подобных предприятий, текстильных, химических, радиоэлектронных, уже действует. Все это, с одной стороны, усиливает зависимость Шри Ланки от развитых капиталистических стран, с другой — консервирует на низком уровне доходы трудящихся.

Положение становится все более напряженным. Дело доходит до крупных уличных столкновений, и молодые люди, не умеющие хмуриться, оказываются вдруг способными на гнев, ярость, борьбу.

Напряженность порождается не одними лишь экономическими проблемами. На острове живет около 14 миллионов человек. 71,9 процента населения — сингалы, 11,1 процента — цейлонские тамилы, 9,4 процента — тамилы индийские, 8,6 процента — прочие. Так вот, индийские тамилы, даже те, что живут здесь всю жизнь, лишены прав, которыми обладают тамилы-аборигены. Последние обитают в основном в северных районах острова. Национальная проблема в Шри Ланке, как и во многих других странах Азии, да и не только Азии, связана с хроническими, подчас непреодолимыми сложностями и оказывает существенное влияние на внутриполитическую обстановку. ТОФО — Тамильский объединенный фронт освобождения, давно уже превратившийся в сильную и влиятельную оппозиционную политическую партию, требует создания автономного тамильского государства.

Я не видел уличных потасовок на этой почве, но слышал и читал о них. Некую напряженность в отношениях между представителями различных религий, национальностей и каст в Шри Ланке я мог почувствовать лишь по жестам и репликам окружавших меня людей.

Как-то я попросил кельнера в отеле доставить мне в номер надрезанный кокосовый орех с вставленной в него трубкой. Вместо обычного «йес, сэр» кельнер сообщил, что в ресторане кокосов нет, и пообещал поручить покупку кокоса «тамили». Не пристало, мол, ему, сингалу, бегать по улицам в поисках подводы с кокосами, — когда существует в отеле еще и тамил. И тут же, открыв дверь в коридор, заорал: «Эй, тамили!», вложив в свой крик чувство немыслимого превосходства. Коридорный был не просто тамилом, но еще и «пришлым».

Не успел я по-настоящему ощутить и кастовых различий, сохраняющихся на острове, несмотря на то что подавляющая часть его населения — буддисты. Вероятно, не так просто увидеть кастовые антагонизмы в стране, в которой 90 процентов сингальского населения относится к высшей касте земледельцев «гоивансе», а люди на улицах добры и почтительны друг к другу. Ученые не смогли до сих пор объяснить, каким образом кастовость сосуществует с буддизмом, тем более с южной его разновидностью: ведь последний не может одобрять какой бы то ни было формы отчуждения людей друг от друга. Буддисты составляют 67,4 процента населения, индусы —17,6 процента, христиане — 7,7, мусульмане — 7,1. Ясно, однако, что касты в Шри Ланке не имеют того значения, что в Индии. Да и не те это касты.

В Голл-Фейсе, одной из бывших резиденций британских правителей, а ныне в роскошной гостинице на самом берегу океана, я побывал на свадебной церемонии. Весь бомонд Коломбо решил почтить своим присутствием великое событие-соединение двух крупных капиталов, местного и индийского происхождения. О каких кастах или национальностях могла идти речь, если шла она о капиталах? Господа в безукоризненных костюмах, дамы в сари и европейских платьях, сингалы, тамилы, так называемые бюргеры — люди, в чьих жилах течет толика голландской крови, щеголеватые юнцы с ниспадающими к плечам холеными волосами, девушки — воплощение грации и изящества, украшенные множеством колец, браслетов, серег с ослепительными ланкийскими камнями, властные матроны.