Когда улыбнется Ганеш

Волны, вздымаясь, с ревом бросаются на берег и, разбиваясь об его твердь, медленно и нехотя отступают. Отсюда, с крутой скалы, океан кажется рассерженным, встревоженным и грозным. Но если повернуться к нему спиной и пройти через большой, разбросанный, забитый машинами и велорикшами город, можно увидеть с противоположной стороны совсем другую синь. Тихую, ласковую, усмиренную. Этот заливчик считается самой удобной естественной гаванью в Индийском океане. Стремление обладать ею, как полагают ланкийские историки, было одной из главных причин, побудивших англичан начать в 1796 году завоевание Шри Ланки. И полуостров, и город, и заливчик зовут общим именем — Тринкомали. Вдоль берега заливчика расположен но около ста резервуаров для жидкого топлива водоизмещением по 10–12 тысяч тонн каждый, которые были частью старой английской военной базы. С тех пор как Шри Ланка стала независимой и, присягнув принципам неприсоединения, потребовала эвакуации английской базы в Тринкомали, прошли десятилетия. Джунгли вплотную приблизились к гигантским бакам и кое-где заключили их в свои вязкие объятия. И вдруг об этих баках заговорил весь остров. Сокращенное слово «Трин-ко» замелькало в газетных заголовках, зазвучало на массовых митингах протеста.

Дело в том, что нефтяная корпорация Шри Ланки заключила было с американской нефтяной фирмой «Коустал Бермуда Лимитед» соглашение о создании на базе резервуаров в Тринкомали так называемого «международного нефтехранилища». Речь шла не только о сдаче в аренду этих резервуаров Соединенным Штатам, но и о работах в акватории залива, которые дадут возможность захода в него судов более крупного водоизмещения, и о непосредственной близости от резервуаров системы «Дабл Ар» или «Двух Р» (на эти буквы начинаются слова «отдых» и «восстановление»), городка, в котором американские моряки, в том числе и военные, могли бы отдохнуть в промежутках между рейсами. Все это должно было, как утверждали официальные лица, принести Шри Ланке огромную экономическую выгоду.

Перспектива создания на острове фактической американской военной базы вызвала волну возмущения. Вот тут-то я впервые по-настоящему увидел, на что способны спокойные, улыбчивые ланкийцы. Я был на массовых митингах, на которых выступали представители самых различных политических партий. Я фотографировал мощные процессии протеста, импровизированные встречи молодежи на улицах. В движение пришла вся страна. Не помогли ни увещевания официальных лиц, ни клятвенные заверения представительницы США в ООН Джин Киркпатрик, прибывшей в Коломбо, что речь идет лишь о коммерческой сделке.

— Ребенку ясно, — говорил мне тогда известный журналист Мервин де Сильва, — что «чисто коммерческая сделка» приведет в конечном счете к созданию на нашем острове американской военной базы. И в том, что правительство решилось впустить к нам троянского коня в виде базы в Тринко, скорее его беда, чем вина. Американцы используют наши экономические трудности, чтобы столкнуть нас с позиций неприсоединения…

Движение протеста приняло такие масштабы, что правительство вынуждено было отказаться от «чисто коммерческой сделки».

Шантаж, однако, не прекратился. Столкновения на этнической почве не только не улеглись, но и участились. Сингальские шовинисты убили около трехсот тамилов. Трагические события в Коломбо и других городах Шри Ланки вызвали протесты в индийском штате Тамилнаду и во всей Индии. Много дней не снимали с рукавов траурные повязки индийские тамилы. Специальный эмиссар индийского правительства М. Г. Партхасаратхи попытался свести за столом переговоров правительство Шри Ланки и представителей Тамильского объединенного фронта освобождения (ТОФО). Джуниус Джаявардене категорически отказался разделить сингальскую и тамильскую общины на автономные области в рамках единого государства. Весь этот кризис понадобился американцам для того, чтобы дестабилизировать обстановку в Шри Ланке и тем самым расчистить себе путь к обладанию базы в Тринкомали.

* * *

Подъезжаю к Хиккадуве. Простоволосые пальмы склонились над океанской синью. Тишина. Сажусь в катамаранчик, точно такой, как у рыбаков в Негомбо. Лодочник быстро проходит зону рифов, и в километре от берега я ныряю в маске и долго парю в воде над фантастическими зеленовато-синевато-розовыми зарослями растопыривших пальцы кораллов, любуюсь полосатыми ярко-желтыми рыбками, каракатицами, стремительно разбегающимися под прикрытием чернильных завес.

— Сейчас почти ничего не осталось под водой, сэр, — говорит с грустью лодочник. — Лет десять назад подводный мир был куда богаче. Сейчас только у Мальдивов так, как было у нас еще недавно. Цивилизация.

Но мне не с чем сравнивать то, что я вижу, и я снова и снова ныряю, наслаждаясь поразительными картинами, созданными природой, которую человек и здесь, оказывается, начал «покорять».