Когда умирает свет

Бывала же я на планетах, где местные жители, похожие на жирных осьминогов, обитали в земляных ямах и своими щупальцами получали из почвы все необходимое, как деревья. Я пыталась натянуть сову человеческих представлений на глобус инопланетной жизни.

Весь город - непонятный, искаженный тетрис. Дома - гладкие каменные коробки только на первый взгляд. Стоило немного изменить положение, зайти сбоку, как стены щетинились выступами, острыми гранями и изломами.

Карлос смотрел на все это с таким недоверием и глубинным отвращением, что я поняла: он чувствует что-то такое, чего не ощущаю я. Это было нечто из области боевого опыта, взрощенного множеством миссий на других планетах. Когда начинаешь чувствовать ловушку еще до того, как видишь первые признаки, когда чешутся кончики пальцев от непреодолимого желания проверить, на месте ли револьвер и все ли впорядке с набедренной сумкой.

Мне с таким не тягаться, и я держалась поближе к мужчине. Берта замыкала наше тихое шествие, и, судя по ее встревоженному взгляду, тени, о которых женщина говорила, не выходили у нее из головы.

- Как они выглядят, Берта?

Она зыркнула на меня настороженно, шикнула, будто кто-то был совсем рядом и мог услышать любое слово.

- Я вначале не поняла, - женщина передернула плечами, - думала, что это просто иллюзия, обман зрения или игра света. Но нормальные тени не могут просто взять и перейти тебе дорогу. Они не отклеиваются от угла здания и не стоят на дороге, как самые обычные люди.

От ее слов по спине побежал холодок, под кожей противно завозились крохотные колючие клубочки, и деваться от этого чувства незащищенности и тотальной уязвимости было некуда. Все мы могли спокойно здесь погибнуть, даже с хваленой наемничьей подготовкой.

- На что они были похожи?

- Не поверишь, - от тихого смешка Берты я тут же покрылась мурашками. - На нас, представляешь? На тебя, меня... Только вот твари эти то ли не смогли нас правильно скопировать, то ли не захотели. Их когти и вторая пара рук точно не “человеческого происхождения”. Да и морды там нечеловеческие.

- Город предупредил, что какие-то “охотники” идут по следу.

- И что им нужно? - голос Карлоса звучал напряженно, мужчина чуть замедлил шаг, чтобы быть ближе ко мне. - Решили отбить законную территорию?

- Не могу сказать, - коснувшись локтя Карлоса, я бросила взгляд на каменную стену, увитую густым плющом, что стояла прямо на дороге. Придется ее обходить.

Этот ответ его определенно не устроил, но, к сожалению, в те моменты, когда я не спала и не валялась в обмороке, город отказывался произносить хоть словечко. Набрав команду на инфобраслете, Карлос развернул карту и отметил наш маршрут ярко-зеленой линией.

И, судя по его расчетам, идти нам было еще долго.

- Смотри, - он увеличил изображение, открыл съемку, что велась с воздуха еще до того, как они переместили лагерь к руинам. - Здесь есть “ворота”. Допустим, они отделяют второй ярус от третьего. “Центр” города, в теории, здесь. Если центр на карте совпадает с тем, что имеет в виду твой город.

- И сколько...

- ...восемь дней, - ответил мужчина, не дослушав очевидный вопрос. - До ворот. А дальше

- как получится. Съемка нечеткая, карта - предположительная. Мы не знаем эту местность, никто не планировал заходить так далеко.

- Придется заняться собирательством, - проворчала Берта.

Хотела бы я, чтобы это была шутка, но.

Запасы ограничены, а впереди - многие мили пути. И никакой уверенности, что в конце никто не плюнет нам в лицо и не сломает последнюю надежду.

- Вот это громадина.

Берта остановилась перед стеной, запрокинула голову и присвистнула. Справа и слева “толкались локтями” небольшие двухэтажные каменные коробки, а в глазах рябило от густой зелени и неестественно ярких красных цветов, выглядывавших из-под широких мясистых листьев.

Аккуратно приподняв несколько плотных переплетений, я рассмотрела тонкую вязь из линий и закорючек, но увидеть рисунок целиком не позволяли заросли.

- Пойдем в обход, - устало бросил Карлос. - Нельзя долго стоять на одном месте.

В это мгновение мне стало его невыносимо жаль, до острой боли под ребрами и непреодолимого желания обнять и прижать голову к груди, погладить волнистые волосы и уверить, что все-все обязательно сложится.

Сколько новостей за одни сутки, а он упорно делал вид, что в полном порядке. Держался, как мог, из последних сил цепляясь за самоконтроль и здравый смысл, от которых уже остались одни лохмотья.

Ладонь проехалась по стене: я почувствовала кожей шероховатость камня и едва различимые впадинки там, где шел рисунок. Странное ощущение в кончиках пальцев заставило меня повернуть голову и присмотреться.

От руки в стороны расходились едва заметные голубоватые круги, похожие на всплеск от брошенного в воду камня.

Наклонившись, я уперлась в стену сильнее - и тут она поддалась, расступилась передо мной, как подтаявшее желе, пошла крупными разноцветными волнами и протяжно загудела.