Когда умирает ведьма

— Мы много чего накопали за эти дни, — сообщил Пахарь демонстративно будничным тоном. — В общих чертах нам картина ясна, но кое-что хотелось бы уточнить с вашей помощью. Тропарев этот оказался не педагогом-бессребреником. Да и какой бессребреник на «мерседесе»? — доверительным тоном осведомился Пахарь.

— Я в его дела не лез! Мое дело — аренда! — немедленно проявил осторожность директор.

— Да ладно вам! — махнул рукой Пахарь. — Не у следователя на допросе все-таки. Вы мне скажите: вот он девчонок этих молодых танцам-шманцам всяким обучал, а в чьи руки они потом попадали?

— Я не в курсе, — сказал директор таким тоном, будто умолял не втягивать его в нехорошие дела.

— А я подскажу, — с готовностью отозвался Пахарь. — Он их по кабакам да по борделям рассовывал.

Лицо директора пошло пятнами.

— Да-да! — продолжал Пахарь безжалостно. — А начинали эти девочки свой, с позволения сказать, трудовой путь из этих вот стен, — Пахарь повел руками вокруг, демонстрируя, где именно, по его мнению, могли случаться всяческие непотребства. — Но мне плевать! — вдруг сказал он, явно предлагая директору не войну, а дружбу. — Потому что девочки сами за себя пусть отвечают, а моя забота — это интересы моего клиента. Я Тропаревым занимаюсь, лично им, и меня даже его деятельность в принципе не волнует, меня волнует только он сам и…

Пахарь посмотрел выразительно. Директор был неподвижен, как статуя.

— И его враги, — сказал Пахарь. — Тут кто-нибудь появлялся?

— Кто?

— Кто-нибудь к Тропареву приходил?

— К нему много кто приходил.

— Я не про его подопечных и не про их родителей. Кто-нибудь из серьезных людей к нему заявлялся?

— Я не видел.

— Или к вам кто-нибудь приходил, — подсказал Пахарь, — наводил о Тропареве справки.

— Нет, не было.

— Или следили, может быть, за Тропаревым…

Дрогнул директор. Вроде бы и не изменилось ничего ни в выражении его лица, ни в позе, но Пахарь явственно уловил — дрогнул!

— Следили?! — вскинулся Пахарь.

Директор мялся.

— Давай-давай! — приободрил его Пахарь. — Кого ты видел?

— Да не я это видел, — сказал директор неуверенно, будто еще не решив для себя окончательно, надо ли говорить или лучше промолчать. — Это наш вахтер, тот, что внизу сидит.

— Так! И что же вахтер?

— Приходит и говорит: машина какая-то уже второй день стоит…

— У входа? — быстро уточнил Пахарь.

— Нет, вроде как в стороне. Через дорогу. Вроде как не к нам. А все равно подозрительно.

— Что же было подозрительного?

— Ну как на работу приезжает — и день, и второй, и третий!

— Вы сказали: на второй день. А третий тут при чем?

— Это вахтер на второй день машину заприметил. А назавтра она снова стояла. Я подумал — к нам претензии какие-то.

— Рэкет? — понимающе сказал Пахарь.

— А хотя бы и рэкет, я не знаю. Когда боишься, всякие плохие мысли в голову лезут. Вот стоит машина уже целых три дня, а чего тут делает — непонятно. Кто хочешь испугается.

— Серебристый «жигуль», — подсказал Пахарь.

— Так вы в курсе! — вскинулся директор.

— Я же говорил: мы большую работу провели, — с тихой гордостью сообщил Пахарь. — И много чего узнали.

Директор смотрел с уважением.

— Мы даже знаем, — доверительно произнес Пахарь, — что вы, как человек предусмотрительный и осторожный, записали номер этой машины.

В шулерской игре что самое эффектное? Тот момент, когда шулер бросает на стол карту, которой от него никто не ждал. Все в ступоре, а шулер срывает банк.

— Да! — пробормотал потрясенный директор. — Было дело! А как же!

Достал из ящика стола и выложил перед Пахарем листок с номером таинственного автомобиля.

* * *

Богдан приехал к Кривуле уже в сумерках и когда, пройдя через деревню, увидел ее дом, стоящий на отшибе, — покосившийся, неприглядный, темный — сердце екнуло. Так бывает, когда человек не уверен до конца, надо ли делать то, что задумал, или отступиться. Богдан дошел до дома, всматриваясь в окна и пытаясь уловить хоть проблеск света, но там было темно, и поэтому он поднимался по ступеням крыльца шумно — и себя подбадривая, и давая знать о своем приходе. Громко стучал в дверь, хотя и видел, что она не заперта. Никто к нему не вышел. Он зашел в дом и остановился в нерешительности, потому что было темно. Простоял так довольно долго, пока глаза привыкли к темноте. На всякий случай позвал:

— Эй! Есть кто-нибудь?

Тишина.

Он прошел в комнату, споткнулся о порог и остановился. Сквозь маленькие оконца пробивался призрачный сумеречный свет, который не позволял ничего видеть, а позволял только лишь угадывать очертания предметов, и когда Богдан немного освоился, он действительно не увидел, а угадал силуэт человека на кровати. Человек не лежал, а сидел, и это почему-то смотрелось пугающе.

— Здравствуйте! — заискивающе пробормотал Богдан. — Вы не спите?

Он медленно пошел к кровати, ступая по полу непослушными ногами. Неподвижный силуэт казался ему мумией, и ему стало страшно.

— У вас тут темно, — бормотал Богдан, только чтобы не слышать этой жуткой тишины. — Вы не зажигаете света. Как бы не упасть.