Когда упадут звёзды

У меня больше не было никаких сил смотреть на это. Я встал из-за стола и принялся убирать с него грязные тарелки и миски, совершенно не обращая внимания на маму, которая просила меня сесть обратно и расслабиться. Не представляю, как можно было расслабиться в такой обстановке. Я находился в таком сильном напряжении, что отчаянно желал что-нибудь ударить прямо сейчас. Или кого-нибудь.

Я поставил всю посуду в раковину и ухватился за ее край, немного сгорбившись и при этом тяжело дыша. Моя грудь вздымалась при каждом вдохе и выдохе. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Я так крепко стиснул челюсти, удивительно, что под таким давлением у меня еще не треснули зубы.

– Все нормально? – тихо спросила вдруг Лила, погладив меня по спине мягкой ладонью. Черт, она пытается успокоить меня, как будто я маленький ребенок. – Джуд! У тебя все хорошо?

– Все ли у меня хорошо? – Я грубо рассмеялся в ответ. Она спятила? – Что ты подразумеваешь под словом «хорошо»?

– Ты можешь повернуться и посмотреть сейчас на меня? Прошу тебя, – обеспокоенно добавила она.

Я ненавижу тот факт, что она до сих пор беспокоится обо мне. От этого я чувствую себя очень слабым. Жалким. Так же, как я чувствовал себя в прошлом, семь лет назад, когда я вернулся домой, и она пыталась сделать все, что было в ее силах, чтобы постараться починить меня. Исцелить меня.

– Зачем? Чтобы снова увидеть, что я потерял? Мне не нужны лишние напоминания об этом.

Даже я отчетливо слышал горечь в своем голосе. Я сделал еще один глубокий вдох, а затем исполнил ее просьбу и повернулся к ней лицом.

– Броуди срочно уехал. С одной из его лошадей что-то случилось.

Так она поэтому пришла сейчас ко мне на кухню. Броуди уехал. Удивительно, что он оставил Лилу одну здесь, со мной. Она кинула внимательный взгляд на раковину, полную грязной посуды:

– Ты споласкиваешь, а я загружаю посудомойку, идет?

Я потер ладонью лицо и тихо засмеялся. Почему бы и нет? Давайте просто сделаем вид, что у нас все хорошо.

– Ладно.

– У него столько много энергии. – Я проследил за ее взглядом в окно. Ноа беспрерывно бегал по заднему двору, а Джесси за ним гонялся. – Он как тот заяц из известной рекламы батареек. Никогда не останавливается!

Она нервно рассмеялась в ответ. Это было так на нее не похоже – немного нервничать или стесняться в моем присутствии, но мы с Лилой сейчас словно стали двумя людьми, которые только-только познакомились и не знают, с чего начать свой разговор.

Я передал ей еще одну тарелку.

– Он очень быстро бегает. Прямо как ты.

– Но я никогда не могла тебя догнать.

– Я мог бы и позволить тебе хоть раз выиграть, но в тот единственный раз, когда я попытался это сделать, ты врезала мне по лицу и обвинила в том, что я обращаюсь с тобой, как со слабой девчонкой.

– Я никогда не била тебя по лицу! – рассмеялась она. – Ты все это сейчас выдумываешь.

– Ну, может, и по плечу. Но удар точно был!

– Прости, я сожалею об этом, – сказала она без капли сожаления в своем голосе.

– Неправда.

Мы оба громко рассмеялись, и напряжение, витавшее в воздухе, немного развеялось.

Я не спеша полоскал посуду, а Лила складывала ее в посудомоечную машину. Все это время мы молчали. Наполнив всю посудомоечную машину, Лила немного оперлась на дверцу бедром, чтобы закрыть ее. Я отвернулся от раковины, вытер свои мокрые руки о джинсы и впервые за сегодняшний вечер как следует рассмотрел Лилу.

– Ты очень хорошо выглядишь, Бунтарка.

Она глядела на меня из-под своих длинных ресниц. Солнце, пробивающееся сквозь окна, освещало ее кожу, придавая ей небольшое медовое сияние, и выделяло золотые крапинки в ее зеленых глазах. Она немного сглотнула и облизала губы. Мне очень хотелось впиться в их мягкую поверхность своими зубами. Притянуть ее нежно к себе и никогда больше от себя не отпускать.

Как я мог бросить то лучшее, что когда-то было у меня в жизни? Даже теперь, спустя столько долгих лет, у меня не было ответа на этот вопрос, помимо самого очевидного: у меня было совсем неладно с головой, и я не мог тогда оставаться и подвергать ее ужасным пыткам и дальше.

– Тебе очень идет быть матерью.

Она опустила взгляд на терракотовую плитку на полу.

– Я не хотела… не хотела, чтобы все случилось именно так. Я не хотела причинять тебе сильную боль.

Она с силой вдруг выдохнула, будто само это признание и правда очень тяжело ей далось.

Я тоже никогда не хотел причинять ей боль и ненавидел себя за то, что все же сделал ей очень больно, но это уже случилось, и теперь никак не перемотаешь время назад и ничего не исправишь.

– Ты так и не ответила на мой вопрос. Ты и правда счастлива?

Она не смогла посмотреть мне прямо в глаза и вместо этого сверлила взглядом большое окно.

– Что ты хочешь от меня услышать?

– Правду. Неужели так сложно просто мне ответить?

– Лучше ты мне скажи, – с вызовом сказала она. Ее зеленые глаза вдруг впились в мои голубые, и меня охватила большая радость от того, что я не совсем ее разрушил. Она все еще была полна огня и сарказма. Она все такая же пылкая и дерзкая, как и раньше. – Ты сам-то счастлив, Джуд?