Когда уже никто не мог помочь

Межбанковское кредитование в 90-е было невозможно, если ваш банк пользовался государственными кредитами. Но госкредитование было убыточным для нашего банка. Получая кредит под более, чем 200 % годовых, мы имели право выдать его только предприятиям определённой отрасли, добавив к процентной ставке не более 5 %. При этом мы должны были вернуть Центробанку (ЦБ)[39] 10 % от полученной суммы кредита как резерв на случай дефолта нашего банка. То есть вы получали 100 рублей кредита из ЦБ под 230 % годовых, из них мы должны были вернуть ему 10 рублей как резерв, а оставшиеся 90 рублей могли выдать только, скажем, сельхозпредприятию и только под 235 %. Вот и вся математика: за год мы должны были заплатить ЦБ 230 (230 % от 100) рублей в виде процентов за полученный кредит, а сами могли получить с предприятия только 212 (235 % от 90) рублей. Таким образом, мы получали 18 рублей убытка в год с каждых 100 рублей государственного кредита.

Я все это выявил, описал, проинформировал ЦБ, и за месяц мы вернули все государственные кредиты, заменив их ресурсами коммерческих банков, что позволило нам открыть новую услугу – межбанковское кредитование. Этот вид деятельности за последующие полгода дал самую высокую доходность в сравнении с традиционным кредитованием предприятий, валютными операциями и прочими услугами банка.

Также я контролировал работу депозитария. Люди и компании размещали свои деньги и остатки на счетах под проценты у нас на депозите. Чем больше сумма и больше срок их размещения, тем выше был наш процент, чем меньше сумма и короче срок – тем ниже ставка.

Ко мне пришла женщина и попросила для себя особых условий, сославшись на одобрение одной из дам – членов правления, которая, в дополнение ко всему, была боссом моей непосредственной начальницы. Посетительница настаивала на самой высокой ставке депозита, хотя её сумма и срок размещения средств по нашим правилам не позволяли ей получить такого дохода.

Ровно об этом я её и проинформировал. Женщина расстроилась и убежала к своей покровительнице. «Сейчас начнётся!» – сказала моя шефиня и сжалась.

Через несколько минут посетительница вернулась и, абсолютно уверенная в своей правоте, заявила: «Заместитель Председателя сказала, оформлять на тех условиях, которые я назвала!»

«Отлично, – ответил я. – Руководитель обладает всеми полномочиями, чтобы подписать такой договор. Поэтому пусть она вам его и подпишет».

Посетительница снова выпорхнула в дверь.

Моей шефине чуть не стало плохо.

Через минуту в кабинет влетела босс моего босса. Она постукивала каблучком, энергично двигала руками, громко и ясно излагала свои мысли, суть которых сводилась к тому, что я «охренел» и должен быстро всё исправить. Из-за её спины на меня поглядывала удовлетворённая посетительница.

Выслушав всё до конца, не перебивая, я ответил: «Вы вправе подписать договор на тех условиях, которые считаете приемлемыми. Меня на работу принимал лично председатель. Поэтому, находясь здесь, я защищаю интересы банка и интересы председателя. Вы вправе подписать все, что угодно. А потом вы будете иметь полное право объяснить председателю, почему вы приняли такое решение».

Хлопнула дверь. Планово-экономический отдел в полном составе замер.

Через пару минут снова вошла шефиня всех шефинь: «Принимай деньги на общих условиях!»

Я так и сделал.

Но с этого момента моя заработная плата была урезана примерно в два раза. И каких бы результатов я не добивался, ровно год я получал чистый оклад.

Линия общения с председателем была оборвана, чему серый кардинал была очень рада.

Я стал зарабатывать на стороне. Я получал процент от комиссионных у брокеров, за то, что мы размещали свои ресурсы по межбанковским кредитам в других банках. Условия нашего банка соблюдались. От меня зависело, дадут банку-контрагенту кредит или нет. Ни один кредит, за который я получил комиссионные, не стал «токсичным». Но я все равно считал, что такое положение дел неправильное с точки зрения корпоративной политики.

Поэтому я написал председателю заявление на увольнение с пояснительной запиской, в которой указал все, что происходило за последний год. Я сообщил, что считаю невозможным дальнейшую работу в банке, когда я вынужден зарабатывать на стороне.

По моему мнению, председатель мог исправить ситуацию, и тогда я бы продолжил работу. Но председатель отписал бумагу шефине всех шефинь, которая пригласила меня на беседу.

«Зачем ты все это написал, если решил все равно уволиться?» – спросила она.

«Я написал это для того, чтобы у председателя была полная картина происходящего».

«Ну хорошо. Может быть, ты хочешь другую заработную плату или другую должность?»

Я понял, что председатель самоустранился от решения моего вопроса и отдал его на откуп серому кардиналу. Такой работодатель меня не устраивал.

«К сожалению, вы не можете мне дать такой зарплаты, какую я хочу, и той должности, которую я готов был бы занять», – сказал я.

«Это почему это!?» – искренне удивилась одна из самых влиятельных фигур банка.