Когда воют волки

Ригоберто вступился за Теотониу, он говорил о его сединах, о его законном возмущении несправедливым обвинением Мануэла, которое, разумеется, могло повлиять на сеньоров судей. Все было тщетно. Старика вывели из зала силой, а он бился, как в припадке.

На какой-то миг Бруно задумался, но потом продолжал отвечать на вопросы с тем же рассчитанным вероломством.

— Свидетель, вы слышали когда-нибудь, чтобы подсудимый вел пропаганду подрывных идей, то есть идей, направленных против нашей святой матери церкви, против собственности, против законного порядка, установленного с одобрения нации?

— Да, слышал.

— Не можете ли вы сказать конкретнее, о чем именно он говорил?

— Он считает, что мир устроен несправедливо: у одних есть все, а у других ничего; одни умирают с голода, а другие от обжорства. Но, по правде сказать, он никогда не советовал прибегать к насилию. Что же касается религии, то все знают, что на службах он не бывает и не исповедуется. Однако он и мухи не обидит…

— Вы никогда не слышали от подсудимого, что религия — это обман, а священники служат этому обману.

— Нет, сеньор.

— Но это записано в протоколах, — сказал судья, хлопнув рукой по пухлой пачке бумаг. — Ладно, пускай вы этого не слышали, однако допускаете ли вы, что подсудимый мог это сказать?

Бруно низко опустил голову, лицо его напряглось, и после некоторой паузы он выдавил:

— Нет, сеньор.

— Отлично! А не говорил ли он, будто Христос родился на соломе, чтобы доказать, что все мы равны? А в нашем обществе у одних есть все, а у других ничего? Не слышали?

— Нет, сеньор.

— А не знаете ли вы, читал он авторов, осуждаемых нашим государством и религией, например Ленина, Карла Маркса?

— Карла Маркса не знаю. А о Карле Великом читал, я сам видел у него в руках эту книгу.

Сеньоры судьи громко расхохотались, не столько от того, что им было весело, сколько желая продемонстрировать свой незаурядный интеллект. Довольный представитель министерства внутренних дел кивнул головой.

— Я удовлетворен.

Доктор Ригоберто отметил про себя явную дегенеративность Бруно. Адвокат с презрением рассматривал его наглое лицо и маленький череп — мелкий, ничтожный подлец, без стыда и совести. Единственной ярко выраженной чертой этого негодяя была скотская похоть. Настоящий петух, только гребня не хватает! И в конце концов он не сказал о Мануэле Ловадеуше ничего, помимо того, что уже было изложено в обвинении, предъявленном ему министерством внутренних дел. Кивком головы его подозвали; другим кивком, полным презрения, отослали обратно; так избавляются от противного насекомого, которое садится на ваш костюм.

На третий день судебного заседания выяснялась история с гнилой треской, послужившая причиной забастовки и беспорядков. Треска поставлялась в столовую самими хозяевами фабрики. А рабочие были обязаны столоваться на фабрике, поскольку стоимость обедов входила в их жалованье. Разумеется, хозяева отвечали за качество продуктов. Однако признать, что продукты были недоброкачественными, означало действовать на руку бунтовщикам. Первый свидетель обвинения показал, что треска была не лучше и не хуже той, что продается на рынке, а с приправой так и вовсе: добрая ложка масла да зубок чеснока, пальчики оближешь. Вторая свидетельница — девица с размалеванным лицом и крашеными волосами — сказала, что ту же треску она ела дома и была бы не прочь попробовать еще.

— Откуда вы знаете, что это была та же треска? — спросил председатель, оценивший сообразительность девицы.

Свидетельница улыбнулась, опустила голову, и стало заметно, что ей неловко.

— Не бойтесь, говорите, — настаивал представитель министерства внутренних дел.

— Повар в тот день принес мне кусочек.

Это было не совсем убедительно, однако представитель министерства внутренних дел стал потирать руки, что было верным признаком его радости. Несколько свидетелей заявили, что если треска и была гнилой, то это означает, что какой-то торговец злоупотребил доверием хозяев фабрики. Ведь хозяева не едят в рабочей столовой, откуда же им знать, что треска была тухлой.

— Вам известно, где она была куплена? — спросил защитник.

— Нет.

— А цену вы знаете?

— Тоже нет, сеньор.

— Как вы видите, сеньоры судьи, где был куплен товар и в каких условиях он был доставлен на фабрику, нам не известно. Следовательно, заявления относительно качества рыбы и чистоты, в которой она приготовлялась, голословны.

Свидетели защиты показали, что им известно, что хозяева покупают за бесценок треску, которая предназначена на удобрение и которую торговцы незаконно сбывают населению. Очевидно, хозяева знали, что до сих пор случаев отравления не было, так почему же они должны были произойти на фабрике? Для сеньоров хозяев фабрики смягчающим вину обстоятельством могла послужить лишь их твердая вера в крепкий желудок бедняков, который переварит всякую гниль, из рабочих сделали подопытных свинок.