Когда волнуются боги

Комната, в которую его привели, была похожа на кабинет начальника. Два стола образовывали букву «Т»: один — громадный письменный, другой приставной, офисный. За большим столом сидел интеллигентный седой человек в гражданском костюме. У него были внимательные, умные глаза.

— Здравствуйте, уважаемый Матвей Александрович, — сказал он двадцатилетнему парню.

Церемонное обращение насторожило Матвея.

Не представляясь, хозяин кабинета предложил сесть. Судя по отметке в календаре на стене, Матвей понял, что провёл в больнице не одну ночь, а две и один день. Захотелось чаю.

Хозяин кабинета сообщил, что молодой человек находится в военном институте, ему предлагают трудиться по специальности за хороший оклад, но с условием: никто и никогда не узнает, где он работает и чем занимается. Необходимо дать подписку о неразглашении государственной тайны.

— Военную службу нужно любить, — завершил своё предложение человек, одетый в штатское.

Матвей, не признававший ни распорядков, ни сроков, ни ограничений ответил, что не готов «служить» и подписать документ о неразглашении, потому что разговаривает во сне. Он не женат и не собирается обзаводиться семьёй, подслушать его может любая женщина, даже шпионка. Именно, во сне к нему приходят интересные идеи. Запрет на обсуждение темы, над которой работает учёный, ему кажется не логичным. Что касается денег, так они его, вообще, не интересуют, деньгами у них в семье занимается мама.

— Я не подхожу для секретной работы, — уверил он серьёзного человека.

Его визави закрыл глаза, подумал и согласился, предупредив, что место, где происходил разговор, и темы, которые проговаривались, Матвею следует забыть. Ему выдали справку, якобы, из психлечебницы и отвезли к ближайшей остановке трамвая.

По вагону проходил контролёр, обозлённый на многочисленных «зайцев», он потребовал предъявить билет.

Кошелька у Матвея не оказалось.

Порывшись в карманах, он вытащил справку из психлечебницы.

Контролёр прочел её, стал приветливым, попросил не беспокоиться и ретировался.

То же самое произошло в троллейбусе, на который молодой человек пересел, чтобы доехать до дома.

Матвей понял, что получил «индульгенцию» от оплаты за проезд.

Об институте среди леса и разговоре в кабинете он никому не рассказал, пообещал себе не болтать об идеях, а мама сочла, что ребёнок перезанимался.

Второе, предупреждение с окнами в клеточку оказалось серьёзнее, чем беседа в школе с психотерапевтом.

Невзрачная Клавдия Петровна и носом, и кожей чуяла время, в котором жили она и её нестандартный ученик.

Третье предупреждение

По окончании ВУЗа Матвея пригласили в аспирантуру.

Некоторые сообразительные девушки пытались взять приступом перспективного студента, но убедились, что Матвей и женитьба — вещи несовместимые. К близким отношениям он относился не как к романтическим, чему-то обязывающим, а с позиции изучения процессов.

От аспирантуры Матвей отказался, считая её пустой тратой времени, выбрал распределение в академический институт, где от него требовалось посещение раз или два в неделю и предоставление материалов по назначенной сверху теме, в остальное время он был свободен.

Поскольку Матвей с юности имел репутацию мастера, способного починить любое устройство, к нему обращались, когда ломалась какая-нибудь установка для исследований. Он реанимировал её, получал «большое спасибо», никак этот факт, не сопоставляя с деньгами. А зарплата необыкновенного сына полуграмотной Мани была минимальна. Сказать об этом она стеснялась.

Прошло несколько лет, схема прибора для сканирования мыслей человека была разработана, определена элементная база. Матвей приступил к компоновке.

Ввиду дефицита — постоянного спутника социализма, комплектующие для прибора купить в магазинах было невозможно, но Матвей указывал их в заявках для ремонта поломавшейся техники.

Руководство академического института подписывало эти документы, потому что серьёзные проблемы с приборами решал только Матвей.

К тому же статьи по теоретической физике, написанные им по заданию института, заинтересовали учёных на родине и за рубежом, что добавляло уважения к его персоне.

Когда в учреждение «сверху» поставили дорогую установку, закупленную в Великобритании, Матвей был единственной кандидатурой для того, чтобы определить, насколько она соответствует тематике института.

Испытав установку в действии, поразмышляв над сопроводительными документами, Матвей сформулировал замечания и предложения по её усовершенствованию. Эти бумаги, написанные на русском языке, он, в качестве отчёта, положил на стол руководству, а написанные на английском, отправил с куратором, сопровождавшим установку, в фирму-производитель.

Из Великобритании пришёл ответ с благодарностью, техническим заданием на продолжение работы и чеком на некоторую сумму в фунтах. Попало это послание не в почтовый ящик Матвея, а в секретный отдел института, куда его и вызвали.

— Как случилось, что вы предложили сотрудничество капиталистической стране, а? — хитрые глазки внешне простоватого мужика, «шныряли» по лицу Матвея.