Когда возвращается радуга. Книга 2

Он говорил и говорил, и от уголков синих глаз разбегались красивые морщинки от прищура, но вместе с его словами на Ирис нисходило умиротворение. Почему-то её неприятно поразила реакция графа на предложение стать крёстным; а вот бархатный глас Модильяни затирал это ощущение.

— Позвольте взглянуть…

Она вложила в протянутую руку маршала заветную книжечку. Тот с удовольствием огладил сафьяновый переплёт, приоткрыл, и, словно играючи, слегка перегнул весь слой страниц, так, что края листов на обрезе сдвинулись — и будто сама собой возникла дивная картинка: юная воительница в латах и с копьём, с нимбом на голове.

— Помню-помню, этих экземпляров «Катехизиса для взрослых» было отписано всего двадцать штук. Рукописная работа, и творилась она как раз здесь, в Роане, а плоды предназначались для наших миссионеров в Египте и Хиндии. Бомарше тогда выпросил у меня один экземпляр… Оказывается, для вас. Очень рад. Поэтому-то вы и решили креститься именно здесь, в этом городе? Из-за образа Жанны-девы?

— Как вы угадали? — Ирис с облегчением улыбнулась. — Господин маршал, да вы словно мысли читаете!

— О, нет, куда мне до менталистов!

Заняв позицию между креслом гостьи и графом, он тем самым как бы заслонил собой хозяина комнаты. А потому — Ирис не могла видеть, как тот, переведя дыхание, оттёр испарину со лба и вымученно улыбнулся. На лице его была написана покорность судьбе.

— Но вот что странно, сударыня, — продолжал меж тем маршал Винсент. — Удивительным образом судьба привела вас сюда. Она же вернула мне в руки этот маленький томик, судя по всему — много раз читанный, не правда ли? — Ирис обрадованно кивнула. — Надеюсь, он справился со своей миссией. Вы ведь знаете основные постулаты христианского учения, идею о единоначалии Святой Троицы, о воплощении Сына Человеческого и его искупительной жертве?

— Мэг рассказывала мне обо всём, — просто ответила девушка. — Ещё когда я была совсем маленькой. И легенды из Ветхого завета… Я воспринимала их тогда, как чудесные сказки, а потом… Мы с эфенди много говорили о моём будущем. Это он попросил Огюста привести для меня Катехизис, чтобы я могла ознакомиться с постулатами новой веры и решить, кем мне оставаться в новой жизни. Может, это не совсем правильно… — Она смешалась. — Мэгги что-то говорила о моих предках-язычниках. Но моя матушка, Эйлин, до похищения и попадания в Сераль сама выбрала христианство и крестилась уже взрослой. И я… выбираю её веру.

Маршал Винсент с уважением кивнул.

— Понимаю. И что же, основные молитвы вы знаете? Сможете их зачитать, если попросит священник?

— Разумеется.

— Что ж…

Модильяни через плечо покосился на Филиппа де Камилле. Тот, очевидно решившись, хмурился и комкал в руках берет. Глаза его свирепо сверкали.

— Сударыня… — Как бы в раздумье Винсент перевёл взгляд с него на Ирис, затем снова на графа. — А нужен он вам, этот бука? Ну, посмотрите, какой из него крёстный отец? Во-первых — и в основных — он холост, а значит…

Граф сердито фыркнул.

— Да-да, и не дышите гневом, милейший! Мужчина, не созревший для создания семьи, вряд ли осознаёт всю ответственность духовного наставничества. Он даже не догадался у вас спросить, долго ли вы думали над своим решением. А вот я, к примеру, женатый человек, отец семейства, неплохо воспитывающий дочь, а иногда даже осмеливающийся давать дельные советы и супруге… Мне кажется, я более подхожу на предлагаемую вами роль. Что вы об этом думаете?

Он весело подмигнул.

— Послушайте, маршал! — как-то неуверенно возразил за его спиной Филипп. — Не забывайтесь! Госпожа Ирис обратилась за помощью именно ко мне!

— Да потому, что у неё не было выбора. А я ей его предоставляю.

Синие глаза Модильяни откровенно смеялись. Графу же было не до веселья. Всё так же хмурясь, он начал грозно:

— Я не могу допустить…

И тут вмешалось провидение в лице пожилого Марка.

— И-и, сударь, полноте, — пропел камердинер, снимая несуществующую пылинку с хозяйского плеча. — У вас швы-то на ране ещё не сняты, кровят… забыли совсем? Нельзя вам нынче в Храм-то. Неуважение.

— Вздор, — решительно отрубил Филипп и взялся за берет, отброшенный было на стол.

— Рана? — вскинулась Ирис, явно расслышав то, что ей знать не положено. — Что случилось, граф?

— Так, ерунда, — процедил тот сквозь зубы. Но паршивец Модильяни охотно сдал его:

— И в самом деле, ерунда, скользящий удар в бок, всего-то несколько швов… Ночью наш друг задержал злоумышленника, что пытался пробраться в каретный сарай, а мерзавец оказался вооружён. Но потом справедливо наказан и сдан властям. Ничего страшного, сударыня.

— Но как же… — беспомощно сказала Ирис. Они что тут, все с ума посходили? У человека распорот бок, а он ещё куда-то собрался, и хотел вести её на завтрак, и сопровождать, если она попросит… А сам может запросто истечь кровью, но будем молчать и улыбаться до последнего.

Её глаза наполнились непрошенными слезами.

Проклятый упрямец! Упёртый гордец!

— Нужна помощь? — спросила сухо, как могла. — Я умею обрабатывать раны.