Когда возвращается радуга. Книга 2

Она ещё успела похихикать (мысленно) над Фатимой Бомарше, которая, придя к утреннему туалету, смущаясь и отводя глаза, шёпотом спросила, насколько велики познания гостьи в Западном этикете, особенно в обеденном. Ирис лишь ответила, что умеет пользоваться столовыми приборами и кое-что из франкской кухни знает, так что нынешний парадный обед в её честь не особо беспокоит. А сама подумала, что три года выучки не прошли зря. И в который раз с благодарностью вспомнила эфенди, который дважды в неделю устраивал обеды по-европейски, когда сидеть приходилось за высоким столом, на высоких же, поначалу кажущихся ужасно неудобными и громоздкими, стульях, а еду брать не пальцами, что, разумеется, гораздо удобнее и ловчее, а хитрыми приспособлениями. Особенно на первых порах ей не давалась вилка — хитрое двузубое изобретение венецианцев; но руки, привычные к тонкой работе вроде вышивки, в конце концов справились. Хоть почтенный Аслан-бей и предупреждал, посмеиваясь, что, может статься, владение вилкой будет не всегда востребовано, ибо даже в Европейских столицах освоено лишь в самых высших аристократических кругах.

К тому же, была возможность отточить свои умения, когда они с подругами — жёнами послов — развлекаясь, устраивали иногда перекусы по-франкски или чаепития. Особенно чаепития, благо этого изумительного напитка всех видов, привозимых и из Хиндии, и с Цейлона, и с далёкой Чайны, хватало в каждом доме. Он изумительно подходил к восточным сладостям, перенасыщенным тростниковым сахаром и мёдом…

Вспомнив о сластях, она окликнула Мэг.

— Нянюшка, наши вещи ещё не прибыли?

— Нет, детка. Видать, из-за снега теперь не скоро доставят.

— Да что вы, тётушка Мэг! — вмешалась Фатима. — Их же также, через Старый Портал, доставят. Может, и сегодня. Просто вчера разгрузкой не занимались: она должна проходить под личным присмотром капитана и консулов, чтобы представители от обеих стран были рядом. Но вчера все они присутствовали на приёме у государя, в Лютеции; а вот сегодня-то и начнётся работа!

Ирис задумалась, и замерла в кресле, предоставляя горничной уложит ей волосы.

— Наши вещи — ладно, — сказала, наконец. — Там всего несколько сундуков, их перенести нетрудно. А вот как с остальным грузом? Ведь его — полные трюмы, собирали не одну неделю, на целый караван хватит!

— Перетаскивают на руках, — отозвалась Фатима. — Август рассказывал о таких случаях. Бывают порталы, в которые и телега проедет, а есть совсем узкие; что ж теперь, отказываться от перевозок? Ничего, матросов много, а если нужно — нагонят и с нашей стороны. Всё быстрее, чем по суше. Караван бредёт медленно, почти неделю, а мало ли, что в дороге может случиться, зачем эти неожиданности?

Ирис задумалась.

Значит, с подарками она разберётся совсем скоро. Это хорошо… Узнать бы только, как это делается: надо ли приурочить к какой-то церемонии, например, тому же парадному обеду? Вот у Фатимы и спросит суть позже.

А ещё очень хотелось узнать о Старых Порталах; но она уже поняла, что сведения эти, по большей части, тайные, и даже если супруга консула располагает какими-то познаниями, то вряд ли ими поделится. Как и сама Ирис, которая до сих пор хранила многие секреты супруга, вроде основный ингредиентов его эликсиров… Несмотря на то, что выведать пытались многие, действуя и через подруг, и напрямую, пользуясь случаем и нашёптывая богатые посулы сквозь занавеси портшеза… пока Али не отшвыривал прочь наглецов.

Она попробует поговорить об этом с… хотя бы с маршалом Винсентом. Похоже, этот человек знает всё.

…И ещё успела полюбоваться на себя в новом наряде, сшитом из тяжёлых шерстяных тканей. Тепло теплом, а, как объяснила Фатима, герцог любит свежий воздух, а потому в Гайярде довольно часто проветриваются и спальни, и приёмные комнаты, и залы. Лёгкие воздушные одеяния для южанки, непривычной к здешним сквознякам, будут здесь неуместны.

…А потом в спальню вошёл Али с сомлевшим Кизилкой на руках, перепачканным чем-то красным, и она сперва даже не поняла, что это такое…

Кажется, она вскрикнула. Как и все женщины, что находились с ней в тот момент в комнате. Али на это лишь бросил успокаивающе: «Да жив, жив, напуган только». И оглянулся в поисках места, куда бы сложить драгоценную ношу. Ирис, всплеснув руками, сорвалась с кресла, схватила коврик у камина — мягкую шкурку неизвестного зверька — и, одним махом смахнув с низкого столика вазу с фруктами, просипела: «Сюда!» У неё вдруг сел голос.

Её любимый пушистый и ласковый котёнок лежал при смерти, истекая кровью… У кого только рука поднялась на такое злодейство?

— Го… горячей воды, быстро, — скомандовала она перепуганной девушке-горничной, позабыв её имя. — Мэг, достань… Ах, у нас с собой пока ничего нет… Есть! Неси сюда свои сердечные капли, они всегда при тебе, я знаю! Фатима, где взять лоскутов на перевязку?

— Бедненький…

Османочка встряхнула головой, собираясь с мыслями. Кинулась к гардеробной.

Зычный голос нубийца перекрыл их охи и ахи, как Иерихонская труба.

— Не суетитесь, госпожа. Он не слишком пострадал. Просто получил изрядную трёпку.