Когда возвращается радуга. Книга 2

Эйлин. Её покойной матушки-ирландки. Какая она, её отчизна?

А главное, что отпадала надобность в утомительном морском путешествии. В случае согласия, Макс Фуке обещал доставить её на Альбион в считанные минуты, через Старый Портал, который скрывался как раз в погребах замка, принадлежащего когда-то Александру Смоллету. [1]

Надо было как следует всё продумать. Столько прекрасных и интересных мест так и притягивало к себе! А она — свободна, и вольна ехать, куда захочет! Это пьянило, должно быть, сильнее запретного вина.

Ирис уже поняла, что оказалась очень богатой женщиной. Огюст Бомарше, прибыв недавно из Лютеции, занялся её деловыми бумагами — и подтвердил, что в хранилище Эстрейского банка есть её личный шкафчик-сейф, набитый до отказа золотом и драгоценными каменьями. По словам служащих, личная сокровищница была открыта представителем Аслан-бея ещё пятнадцать лет тому назад, и пополнялась ежегодно, при минимальных затратах — символической плате за хранение и безопасность капитала. Когда Огюст шёпотом (из великого почтения) назвал сумму её состояния, Ирис сперва не поняла, много это или мало. Консул перевёл пистоли в акче, затем в дирхемы — и девушка едва не зарыдала. Её любимый эфенди заботился о ней и здесь, и сейчас, продумав до мелочей всё, лишь бы обеспечить достойную жизнь своей джаным.

Она пока понятия не имела, что будет делать с этакими деньжищами. Но беспомощной себя не чувствовала. В Серале в числе наук, обязательных для прослушивания юным одалискам, было искусство ведения домашнего хозяйства. Каждой деве прививали понятие о том, как распределять расходы на содержание дома и слуг, на закупку продуктов, на одежду и обувь, знать, из чего состоят доходы. В пример приводили саму валиде, которая держала свою казначейшу в ежовых рукавицах и не ленилась время от времени — не реже, чем раз в неделю — заглядывать в расходные книги. Да ещё посылала мальчиков на рынки, проверить цены, и частенько приглашала к себе негоциантов, особенно из далёкой Гааги, посоветоваться, куда лучше вложить деньги для сохранения и роста…

Но с недавней поры Ирис не давала покоя одна мысль. Ей вдруг страстно захотелось иметь собственный дом в Эстре.

Конечно, не такую громадину, как Гайярд. Но… чуть просторнее, чем дом её покойного мужа. Возможно, даже поместье. Потому что садик, оставленный в Константинополе, с крошечным прудом, небольшим розарием и тремя делянками целебных трав, стал для неё катастрофически тесен. Она тут-то, в Гайярде, из-за неимения цветов, разговаривала поначалу с ещё спящими деревьями, хоть и старалась не обнаруживать лишний раз свой дар; и тянувшиеся к ней оживающие тугие почки каждый раз вызывали восторг и умиление. А затем догадалась: подтолкнула к цветению ивы над рекой, разбудила первые крокусы и гиацинты, несколько красавиц берёз на радость детишкам закапали сладким соком… Ах, как ей хочется поместье или дом с большим-большим садом, где она могла бы, не боясь чужих взглядов, позволить своей магии раcкрыться в полную силу… Свобода и сад — что ещё нужно цветочной фее?

Разве что — любовь…

Об этой самой любви она задумалась совсем недавно. Прежде и повода не находилось — размышлять об эфемерных материях.

Конечно, Ирис, как взрослая девушка, знала, что любовь существует. Где-то там, в немыслимых далях, преимущественно — в воображении поэтов и простых смертных с чересчур пылким воображением. Но в реальной жизни ей нет места. Рубаи, газели о пылких страстях, и даже европейские трагедии о влюблённых, гибнущих из-за разбитых сердец, наветов или заговоров — о, этот предмет изучался в Серале особенно усердно. Ведь каждая одалиска при возможной встрече с Повелителем должна блеснуть не только любовным искусством, но и умом: поддержать приятную беседу, развеять возможную скуку Солнцеликого, усладить слух музыкой и виршами… А о чём более всего уместно беседовать на ложе страсти и после оной? О любви, разумеется. Намекая на бескрайние чувства к своему господину и повелителю.

Одалиска должна постоянно твердить о своей любви, а в случае, если господину надоедает прямое напоминание — намекать, доказывать угождением, страстью… Но вот насчёт того, чтобы и впрямь её испытывать — о том на занятиях никто не упоминал.

А в христианских заповедях сказано недвусмысленно: «Жена — да убоится мужа своего…» Убоится. Не более.

Поэтому, как здравомыслящая девушка, Ирис очень рано утвердилась в мысли, что настоящей любви в этом мире не существует.

Кто станет спрашивать одалиску-избранницу, которой на смотринах султан величаво бросит платок — любит ли она повелителя? Её предназначение — обожать Повелителя до глубины души, быть преданной и верной до потрохов, до последнего вздоха… Тебя выбрали? Будь счастлива — и иди на ложе, исполняй свой долг. Если даже не взглянули — терпеливо жди своего часа, надейся, что он настанет, храни верность, целомудрие — исполняй свой долг. Ах, ты не одалиска, а девочка из свободной семьи? Будь послушна, почитай родителей, выполняй их волю и выходи за того, на кого укажут. Исполняй свой долг.