Когда выходит отшельник

Забыл слово “голубятня”.

Избегание: боязнь пут (голубь со связанными лапками) или боязнь быть обманутым (психиатр).

Убивать больше некого (Вейренк).

Там все скрипит (Ретанкур).

Все время воркует (Ретанкур).

Мартен-Пешра = голубой зимородок. Вопрос закрыт.

Честно сказать, этот список напоминал скорее оккультные заклинания, мантры, нежели хоть сколько-нибудь осмысленные изыскания. Может быть, пузырьки газа – всего лишь беспорядочно мечущиеся частицы, и цель их – мистицизм, а не практический результат полицейского расследования. Может, они – те самые зерна безумия, о которых все говорят, ничего в этом не понимая. Может, им наплевать на его работу. Или на любую работу вообще. Может, они играют, танцуют и, словно заснувший на уроке ученик, делают вид, будто выполняют задание, чтобы обмануть бдительность того, кто за ними шпионит. В данном случае его, воображающего, будто они трудятся изо всех сил, тогда как они просто весело проводят время.

Когда Вейренк вернулся с провизией, угли были готовы, и лейтенант сразу занялся стряпней.

– Отличный жар, – похвалил он. – Самое важное для огня – его гармония. Полезное действие – ее следствие.

Вейренк установил решетку на углях, выложил котлеты и колбаски, зажег походную газовую плиту, чтобы разогреть зеленую фасоль из банки.

– Извини за такие овощи, – прокомментировал он. – Не будем же мы лущить горох и резать бекон!

– Все замечательно, Луи.

– Я также решил не брать бокалы на ножке. Неохота проливать вино на траву.

Помимо беспокойства по поводу странного оккультного списка и пузырьков, умчавшихся прогуливать уроки, Адамберг ощутил необычайное удовольствие от запаха мяса на гриле, от вида лагеря, разбитого на природе. Он смотрел, как Вейренк раскладывает тарелки и приборы, как это сделала бы Фруасси, достает из рюкзака стаканы, устанавливает их на примятой траве и вытаскивает пробку из бутылки мадирана.

– За почти раскопанное убежище отшельницы! – провозгласил Вейренк, наполнив стаканы.

Он посолил, поперчил и разложил по тарелкам мясо и овощи. Некоторое время мужчины ели в полной тишине.

– За почти раскопанное убежище отшельницы, – повторил Адамберг. – Ты в это веришь?

– Не исключено.

– Ты применяешь майевтику.

– Искусство состоит в том, чтобы ты не понимал, применяю я ее или нет.

В траве зажужжал мобильник Адамберга. Сообщение. Была половина десятого. Адамберг наклонился и в темноте нащупал телефон.

– Ты говоришь, что все мы невротики, но не только мы, наши мобильники тоже, это точно.

Адамберг подобрал телефон и поднес к глазам.

– Это Лувен, – сообщил он неожиданно взволнованным голосом. – Результаты анализов ДНК.

Адамберг помедлил пару секунд, потом решился и нажал на кнопку. Молча прочитал текст. Потом протянул телефон Вейренку.

Провел предварительное исследование фрагментарных, но годных для анализа образцов волос, а также ложки. Совпадений не обнаружено. Завтра, после подробных исследований, возможно, обнаружится отдаленное родство. Это тебе помогло или помешало?

Я этого ожидал. Спасибо, –

написал Адамберг, с трудом различая клавиши в темноте.

Он передал мобильник Вейренку. Голубоватый экран подсветил лицо беарнца, снова посуровевшее, как будто окаменевшее.

Адамберг перемешал угли и, достав блокнот, в свете разгоревшегося костра написал на той же странице, где были заметки о пузырьках газа:

После отрицательного анализа ДНК я ответил Лувену: “Я этого ожидал”. Не знаю, почему я так написал.

Вейренк поднялся, ни слова не говоря, убрал тарелки, приборы и кастрюлю, складывая их очень медленно и тщательно.

– Завтра сходим к ручью и все это помоем, – произнес он равнодушным тоном.

– Да. Не идти же туда ночью, – проговорил Адамберг так же безучастно.

– Я привез средство для мытья посуды. Экологически чистое.

– Это хорошо, не загрязним ручей.

– Да, это очень хорошо.

– Пойдем туда, когда утром выпьем кофе. Заодно сразу все и вымоем.

– Да, так будет лучше. Не нужно будет ходить дважды.

Вейренк уселся по-турецки, и они оба погрузились в молчание.

– Кто начнет? – спросил наконец Вейренк.

– Я, – ответил Адамберг. – Это была моя идея, и ошибся тоже я. За вторую закрытую бухту, – произнес он, подняв стакан.

– За очередную, Жан-Батист. Кто тебе сказал, что это не Луиза стреляла? Может, она потом подложила чужие волосы?

– Никто не сказал. Ты прав, результат анализа не снимает с нее подозрений.