Когда взрослеют сыновья

— Будь благосклонна, судьба, чтобы все твои дни, Шахрузат, были такими, как этот! Пусть жизнь молодых будет чиста и прозрачна, словно животворная влага в этом кувшине! Пусть наш подарок принесет счастье невесте!

— Вай! Какой кувшин! — радуется и изумляется Шахрузат. — Но у вас тоже дочь!

— Этот Парихан купила специально для твоей невестки. — И бабушка отдает ей кувшин.

Не успеваю я переступить порог, как мне вручают палочку — приглашение на танец. Я вхожу в круг, улыбаюсь, танцую быстро и весело. Потом зову танцевать жениха и долго не отпускаю его из круга. Гости хлопают в ладоши, выкриками подзадоривают зурнача и барабанщика. Мне кажется, что все любуются мной, и жаль выходить из круга.

Приводят невесту. Она толстая и маленького роста.

— Садись с ней рядом, — шепчет мне бабушка.

Я так и делаю. Позади слышен шепот:

— Сравни этих двух девушек!

— Зато у дочери председателя знаешь какое приданое!

Я улыбаюсь и никому не уступаю место рядом с Загидат…

Перевод М. Магомедова.

КВАРТИРАНТЫ

— К тете кто-то пришел, — закрыв за собой дверь, сказала Саидат.

— В такую рань? — удивился Шарип.

— Да, я мельком видела его, — наверное, герой, вся грудь в орденах.

— Подождем, пока уйдет!

— Интересно, понравится ей? — Саидат развернула кашемировый павловопосадский платок, на бордовом фоне которого розовели цветы.

— Конечно, это же настоящее произведение искусства! — Шарип поднял руки к потолку.

— Оптимист! Если бы все были такими, как ты…

— Видишь, значит, тебе нельзя иметь другого мужа, только такого, как я, — перебил ее Шарип.

Саидат отошла от кровати, на которой лежал платок, и еще раз придирчиво осмотрела его со всех сторон.

— А вдруг все-таки не понравится? — озабоченно сказала она.

— Понравится, будь уверена. Не переживать, а радоваться надо, что мы нашли чудный подарок! Я бы сейчас на твоем месте набросил платок на плечи, пригласил в круг такого хорошего парня, как я, и станцевал бы лезгинку. — Шарип набросил на Саидат платок и, напевая мелодию лезгинки, стал кружиться вокруг жены.

— Сына разбудишь, не хулигань, — сдвинула брови Саидат.

— Ну и пусть разбужу, посмотри, какое утро за окном! Кто это спит в День Победы?

— Когда наконец станешь серьезным, — вздохнула Саидат. — Вся надежда была на рождение сына. Думала, почувствуешь себя взрослым. Как-никак отец, воспитатель… А я смотрю — тебя самого еще надо пошлепывать!

— Наша пара — самое лучшее творение судьбы… — продекламировал Шарип и продолжал скороговоркой: — Реку, неукротимо мчащуюся с гор, сдерживает направляющее ее русло; чтобы огонь не спалил все кругом, его заключают в объятия очага…

— Слышали, слышали! Я — твое русло, ты — моя неукротимая река, — засмеялась Саидат, складывая платок.

В этот момент раздался стук в дверь.

— Войдите, — сказал Шарип.

— Услышала голоса и решила войти, — на пороге появилась Зубаржат. — Пойдемте ко мне чай пить! — На квартирной хозяйке молодоженов был нарядный военный китель.

— Так это твой китель, тетя Зубаржат? — удивленно сказал Шарип. — Моя жена говорила, что к тебе зашел герой весь в орденах, а это, оказывается, ты и есть!

Саидат застыла на месте, открыв рот от удивления.

— У тебя столько наград, и ты никогда не говорила нам…

— Надеваю только в День Победы, — ответила Зубаржат. На ней были вместо сапог черные лаковые туфли на высоком каблуке, а вся грудь — в орденах и медалях.

— У тебя и орден Славы есть! — с восхищением сказал Шарип. Он стал серьезным. — И «За взятие Берлина» тоже!

— Ну так идем чай пить, — позвала Зубаржат.

— Мы так удивились, что даже забыли тебя поздравить с Днем Победы, — и Саидат набросила на ее голову платок.

— И это от нас, — Шарип достал из вазы букет красных роз.

— Спасибо, дети, — голос Зубаржат задрожал, и по ее смуглым щекам покатились крупные горошины слез.

— Что ты, тетя Зубаржат? — обнял ее Шарип.

— Это мой самый счастливый праздник Победы после Девятого мая сорок пятого года. Как я раньше жила без вас, представить себе не могу.

— И мы, тетя Зубаржат, не можем без тебя, — голос у Саидат задрожал.

— Ах, женщины, любите вы по каждому поводу слезы лить. Я требую чай! Как у нас с тортом? — Шарип направился в столовую.

— Можно подумать, что ты — главный конструктор этого торта, — сказала Саидат. — Хвастунишка ты наш, все себе приписываешь!

— Тетя Зубаржат, пусть она не умаляет моих заслуг. Кто колол орехи, кто взбивал белки?

— Конечно ты, сынок.

— Может, и слова на торте тоже ты написал? — не унималась Саидат.

— Признаюсь, не я, — ответил Шарип и прочитал: «С Днем Победы!»

— Садитесь, дети. С праздником! — торжественно и громко сказала Зубаржат.

Сейчас она думала о том, что не было бы у нее этой радости и праздника, если бы не Шарип и Саидат. Прошел бы День Победы печально и одиноко, как раньше. Если бы не сестра, которая привела их тогда… И хотя в отношениях сестер никогда не было особого тепла, в эту минуту Зубаржат подумала о Хатимат с благодарностью.

В тот день Хатимат появилась у ворот не одна. За ней следом шли парень и девушка.

— Вот тебе квартиранты, Зубаржат!

— Квартиранты? Какие?