Когда закончится война (СИ)

Оставив попытки увидеть нечто необычное, я повернулся спиной к соседям и собрался уже идти домой, но тут увидел маму. Она выскочила из нашего дома в отцовской охотничьей куртке и в шерстяных носках и побежала прямо по снегу к дубу. Ее лицо меня крайне поразило в тот миг. Она с волнением, но в то же время уверенно прокладывала себе путь, расталкивая зевак. Люди не сопротивлялись. Возможно, у них не осталось сил, а, возможно, им просто было интересно узнать, что будет дальше.

— Тихон!

Мама меня заметила. Махнула мне рукой, призывая подойти ближе.

Подойдя к дубу, я наконец понял, почему люди столпились здесь. Под деревом, прислонившись спиной к коре дуба, сидел парень. Совсем молодой, почти мой ровесник. Его глаза затравленно перебегали от одного лица к другому, тщетно пытаясь отыскать во взгляде людей участие. Это был немец. Не такой, как те, каких мы видели раньше — сильных и уверенных в себе мужчин. Этот был слабый, испуганный.

Я обернулся назад и увидел бабу Нюту, которая стояла на пороге нашего дома, кутаясь в теплый шерстяной платок, и с тревогой смотрела на односельчан. Я понял, что это она позвала маму.

Люди стояли и молча смотрели на немца. Никто не знал, что делать. Ненависть к фашистам и невольная жалость, которую вызывал этот совсем еще мальчишка, не могли ужиться вместе в сердцах людей.

И тогда вперед вышла мама. Присела перед ним на корточки и склонилась над его лицом. Потом встала и окинула взглядом лица стоящих перед ней людей.

Вечером мама долго не ложилась спать. Так бывало всегда, когда ей не удавалось спасти человека. Тот парень умер. Все столпившиеся у дерева люди потихоньку разошлись, а мама еще какое-то время пыталась нащупать его пульс. А потом встала и молча ушла к себе в комнату. Для нее не имело значения, чью жизнь она должна спасти. Для мамы имела цену жизнь каждого человека.

Я тоже долго не мог уснуть. Из своей комнатки я слышал, как тихо переговаривались мама и Лиля.

— Успокойся, — говорила маме Лиля. — Ты уже не могла бы ему помочь.

Какое-то время я не слышал ничего. А потом в тишине раздался тихий и дрожащий мамин голос:

— Ты не понимаешь, Лиля. Он был похож на моего сына…»

***

— Эй, — Павел хватает меня за руку, вырывая из плена воспоминаний, и тащит куда-то в сторону. — Значит так, брат, слушай меня внимательно. Сейчас ты возвращаешься в Листеневку, берешь Лилю с девочками и дуешь в сторону дороги. Там ждете наших, они вот-вот должны быть, я им сигнал подам, — мужчина поднимает голову и кидает быстрый взгляд на приближающихся фашистов. — А подруга твоя где?

— Что я наделал! Я же ее одну отправил назад…

Вспоминаю, как потерялась за деревьями ее маленькая фигурка и тревожно вздыхаю. Конечно же, есть шанс, что она не встретит на своем пути немцев, но все-таки зря я отпустил ее одну. Только сейчас понимаю, как неразумен был мой поступок отправить ее назад. Вот чем я здесь смогу помочь?

Слышу выстрел, и еще, и еще один…

— Эй, боец! — вдруг неожиданно громко окликает меня Павел. — Не скисать! Не кисель, право такое не имеешь. Найдешь ты ее, никуда не денется. Катерина твоя, как я уже понял, нигде не пропадет.

Молчу, отстраненно глядя куда-то за спину партизана. Мысли вяло ворочаются в голове, и впереди одна неясность. Я словно блуждаю в тумане. Вроде я где-то есть, а на самом деле давно уже потерялся.

— Ты меня понял? — Павел сжимает мое плечо, возвращая меня к действительности.

— А что же теперь с вами будет? Все, это тупик… А если я не успею? Если я не смогу защитить их?..

— Ты мне что обещал? — спрашивает меня молодой партизан и тут же сам отвечает за меня: — Что за старшего будешь. И ведь справлялся. А теперь что случилось? Как с проблемой столкнулся, так и сдался? Даже не попытавшись как следует с ней разобраться? Эх, брат, пойми же ты наконец, что не решаемой проблемы нет. Даже тупик не преграда. Его можно обойти, перепрыгнуть, разрушить в конце концов. Да что угодно с ним делай, только на месте не стой! А ты… Ей-Богу, как девчонка!

Слушаю его и чувствую, что краснею. Он снова прав во всем.

— Ну и молодца!

Поднимаю глаза на Павла и киваю головой. Да, он прав. Здесь я не нужен. Возможно, это вообще мой последний шанс. Если я сейчас не успею предупредить Лилю, потом может быть поздно. Хотя, Катя наверняка ей уже все рассказала. А если нет?

Мысли, как сумасшедшие мухи, носятся у меня в голове. И я никак не могу остановить этот рой. Но я ясно понимаю, что времени терять никак нельзя.

Киваю Павлу на прощание. Останавливаю взгляд на его глазах со странным блеском внутри. Затем разворачиваюсь и бегу в сторону села. За спиной раздаются крики и бесконечные выстрелы. Исход боя, конечно, уже решен. Немцев в два раза больше… Неужели это конец? Ведь не может все так плохо кончится…

Обгоняя свои же мысли, выбегаю из леса и почти сразу же попадаю на улицу села. Вихрем проношусь мимо пустого Генкиного дома и, не останавливаясь, подлетаю к своему собственному.

Я сразу же вижу ее. Она стоит на крыльце, бледная и испуганная, с выбившейся из-под платка косой.