Когда замуж, Инка?

Донован морщит нос.

– Честно говоря, Инка, это проект на несколько месяцев.

– Несколько месяцев?! – Своим воплем я пугаю подошедшего к нам бездомного. – Простите! Чай, кофе?

Мы оба вскакиваем. Он опускает в стаканчик чайный пакетик, я добавляю молока и сахара.

– Это же с ума сойти, Донован! – Мы отпускаем бездомного и опять садимся. – Почему ты так боишься опять начать знакомиться?

– Сам не знаю. Наверное, от страха быть отвергнутым.

– Хочешь знать, что я об этом думаю? – спрашиваю я с поощрительной улыбкой.

– Что ты думаешь?

– То и думаю, что психотерапевт для тебя – костыль.

– КОСТЫЛЬ?

– Ага. – Посмотреть на меня, так я – сама уверенность. Доновану делается смешно. – Хорошо, конечно, что ты проходишь терапию – не потащишь старый багаж в новые отношения. Но их никогда не будет, если ты останешься закрытым. – Меня так и подмывает признаться, что в последнее время я сама пытаюсь знакомиться онлайн, но что-то меня удерживает. – Сказать, что еще я думаю?

Донован откидывается на спинку стула.

– Выкладывай, Опра.

Я перехожу на шепот:

– Вера – вот чего тебе недостает.

– Чего мне недостает?

– Веры, говорю! – Подкрадывавшийся к нам голубь вспархивает, испуганный моим шипением. – Я не о религии, – считаю я нужным оговориться. – О вере в самого себя! – Я хлопаю его по колену и отдергиваю руку. – Донован, ты должен поверить, что достоин любви и что найдешь ее. Не обойдется без боли, но вера – это уверенность, что впереди лучшие дни, даже когда полная картина от тебя скрыта.

Сказав это, я долго молчу. Вижу, Донован обдумывает услышанное. У него на щеках опять появляются ямочки.

– Этому вас учат в церкви?

Я пихаю его плечом.

– Как видишь, церковь – это не так плохо. Донован закладывает руки за голову.

– Что там у вас? Что у тебя происходит с этим ДРУГОМ?

Не могу спокойно смотреть на его мускулатуру. Чувствуя раздражение, я отвечаю:

– Все хорошо, большое спасибо. Я взрослая девочка. Донован роняет руки.

– Да ладно тебе, уже спросить нельзя… – Он встает и начинает складывать пластмассовые стаканчики. Я жду, что он обратит все в шутку или продолжит спрашивать про «друга», но он пока молчит.

Я уже открываю рот, но Донован опережает меня:

– Мне надо кое-что проверить. – И он уходит, не оглянувшись.

Пожалуйста, вызови Инке такси

Среда

Напоминание на 2 часа дня:

посещение Кеми

«Сама не верю, что делаю это», – говорю я себе, глядя на синюю точку GPS на экране своего телефона.

С утра я на взводе, испытываю нервозность пополам с оптимизмом. Натягиваю узкие-преузкие джинсы и розовую (когда-то) блузку. Того и гляди обделаюсь от страха!

Я изучаю при помощи Гугла ветхий паб с крошащимися кирпичами кладки и огромными зеркалами на стенах. Добро пожаловать в Шордич! Щупаю шелковые пряди своего парика. Я готова. Впереди короткая встреча с целью подтверждения, что Маркус – тот, за кого себя выдает. А потом в телефоне срабатывает сигнал – напоминание, что мне пора к Кеми.

Для пущей безопасности я шлю Джоанне и Брайану адрес паба.

«Удачи», – тут же отвечает Брайан и шлет подмигивающий эмодзи.

Спасаясь от двух курильщиков у двери, я врываюсь в паб, где меня обдает жаром. Внутри гораздо приятнее: темные винтажные панели на стенах, старинный паркет. Выдержан исконный стиль богемного Шордича, все бармены здесь в круглых шапочках.

На часах второй час дня, бар полон, но я быстро нахожу Маркуса: он сидит с телефоном у окна, за деревенским столиком. Хорошо, что он смотрит в телефон: я могу еще раз поправить парик.

Я набираю в легкие воздуха и лавирую между посетителями, столами и стульями. Из-за громкого смеха и разговоров почти не слышны гитарные аккорды. Маркус поднимает глаза и с улыбкой встает.

– Ты пришла. – Он раскрывает объятия, я чопорно протягиваю руку.

– Конечно, – отвечаю, вернее хриплю я и позволяю меня обнять. От него хорошо пахнет – средством после бритья и кофе.

Потом мы с Маркусом внимательно смотрим друг на друга. Как и на фотографии, у него волшебные синие глаза. Снова эта дружелюбная улыбка. В нем нет пяти футов одиннадцати дюймов – скорее пять и девять, но все равно он красавчик.

Маркус жестом приглашает меня сесть. Я, садясь, гадаю, почувствовал ли он, как колотится у меня сердце. Что он обо мне думает? Он не писал мне комплиментов. Почему не говорит комплименты сейчас?

– Ты бы сняла куртку, – смеется он.

На мне пуховик на молнии. Сняв плащ, я не нашла, куда его повесить, и держу на коленях, как одеяло в самолете. Это даже кстати, потому что колени ходят ходуном. Нервы!

На Маркусе рубашка в сине-зеленую клетку.

– Я соответствую твоим ожиданиям? – интересуется он. – Или ты не просто так осталась в куртке?

Я прыскаю. Судя по морщинкам, побежавшим от его глаз, он доволен, что разбил лед.

– Вполне, – отвечаю я на его вопрос, согретая его взглядом, – разве что голосом на октаву выше, чем следовало бы.

– А ты вообще роскошная, с ума сойти, – сообщает он с улыбкой.

– Спасибо. – Я застенчиво улыбаюсь, он тоже – без всякой застенчивости.

– Принесу-ка я напитки. – Он встает. – Чтобы меньше нервничать.