Когда зацветет абелия

Я улыбнулась ему уголками губ и спрыгнула на посыпанную гравием землю. Песчинки захрустели у меня под ногами, а слух оглушили звуки музыки, внезапно зазвучавшей из открытых окон второго этажа.

На лестнице выстроилась добрая дюжина лакеев в кипенно-белых чулках и алых ливреях, в напудренных париках и с совершенно восковыми непроницаемыми лицами. В руках каждого был поднос с напитками.

Следуя строгому этикету, мы медленно поднимались по ступеням наверх. Один из двух дворецких, оберегающих вход в здание, распахнул для нас двери и проревел:

– Герцог и герцогиня Альба, герцогиня Гарибальди, граф Д’Арньер!

Мы шагнули в залитый светом просторный холл и переглянулись друг с другом. В глазах Альваро блестели искры азарта. Он улыбался мне глазами, делился со мной спокойствием и уверенностью. И вдруг мои страхи отступили. Я четко осознала, ради чего и кого я борюсь, и на душе сразу стало легче.

Мне вдруг стало ясно, что никакого выбора у меня нет. Даже если я струшу и сбегу, если оставлю своего любимого один на один с таким сильным и опасным противником, я проиграю. Все равно проиграю. Не титул, не богатство и даже не свою семью. Я проиграю ему свою жизнь – новую жизнь, наполненную счастьем и верой в будущее.

– Идем? – ласково спросил герцог, оглаживая большим пальцем мою ладонь.

– Идем. – Я искренне улыбнулась ему и посмотрела наверх – там, на втором этаже, меня ждало поле битвы и вооруженный до зубов враг.

Я иду, Филипп.

Глава 30

Сотни мерцающих свечей, пылающих в свисающих с потолка хрустальных люстрах, слепили глаза. Их блики отражались на гладкой поверхности позолоты, которой были покрыты стены и рамы зеркал. Парадная лестница из розового мрамора сияла волшебным блеском. Золотые ангелы с натянутыми луками оценивающе смотрели на гостей с великолепных фресок на потолке, на площадках между этажами журчали искусственные фонтаны. Все во дворце кричало о роскоши и величии его владельца.

Мне стало не по себе. Что на уме у человека, который при пустой казне строит подобные хоромы? Насколько он в себе? Чего можно ожидать от него?

– Это не дворец, а пещера Али-Бабы, – прошептала я, крепко сжимая руку мужа.

– У этого сундука с сокровищами гнилое днище, дорогая женушка. Король весь в долгах. Вместо того чтобы взяться за разум и урезать расходы, он тратит еще больше, только бы показать мне мое место. Но нам это только на руку.

– Тебе совсем его не жаль? – сорвалось у меня с языка.

Насколько же несчастным и озлобленным должен быть человек, который совершает такие поступки, как Филипп? Уж наверняка не от большого счастья он делает все эти подлости.

– Проявлять жалость к противнику – значит не уважать его, Фике. Не уважать – значит недооценивать. Недооценивать – значит проиграть.

Я вздохнула. Альваро был прав. Такой человек, как Филипп, не заслуживает нашей жалости и сострадания. Стоит только дать слабину, и он, точно голодный шакал, набросится на нас, растерзает, разорвет в клочья и оставит гнить на холодной земле.

– Ты прав.

Мы поднялись на второй этаж и остановились подле высоких резных дверей с золотыми ручками, инкрустированными драгоценными камнями и самоцветами. От количества блеска у меня зарябило в глазах. Мне даже пришлось зажмуриться. Я вдруг почувствовала дыхание Альваро рядом с моим ухом. Приятное тепло обожгло кожу.

– Если ты боишься, то сейчас у тебя есть последний шанс отказаться, – прошептал он.

– Покончим с ним, – твердо ответила я, бросив на мужа полный решимости взгляд.

Лакеи, стоявшие у дверей точно восковые истуканы с каменными лицами, распахнули их для нас, и теперь перед моим взором предстал огромный тронный зал, настолько длинный, что мне пришлось напрячь зрение, чтобы разглядеть противоположную стену, у которой на высоком постаменте стоял золотой трон.

Словно взрывной волной меня накрыли оглушительные звуки музыки, которые вырвались из зала сквозь открытые двери. Оркестр на балконе играл мазурку или менуэт. Я не очень разбираюсь в средневековых танцах и мелодиях, поскольку мои познания ограничены просмотренными фильмами про мушкетеров, но мне показалось, что нечто подобное я уже видела.

Разгоряченные танцами придворные проносились у меня перед глазами, как фигурки карусели. Картинка то и дело сменялась, люди то сходились в хоровод, то оказывались в паре, а у меня перехватило дыхание.

Альваро первым шагнул внутрь и потянул меня за собой. Мы встали у стены возле открытого настежь окна и просто наблюдали за происходящим. Мое лицо горело от десятков взглядов, обращенных на нас. Казалось, что с каждым взглядом в наш адрес летит проклятие. Я горделиво расправила плечи и с нарочитым высокомерием принялась рассматривать гостей.

За этим занятием в гляделки меня и застала герцогиня Гарибальди.

– Ох, душенька. Здесь так много народа, что я потеряла вас из виду.

Женщина плюхнулась в глубокое кресло и начала обмахиваться веером.

– Герцогиня, я предупреждаю вас в последний раз – если у вас есть хоть капля сомнения, вы можете отказаться, – серьезно проговорил Альваро.