Когда зацветет абелия

– Ба! Ни за что, дорогой герцог! Умру, но не откажусь! Не просите меня. Я не настолько труслива, чтобы лишать себя удовольствия лицезреть его разъяренную физиономию, когда…

Музыка внезапно стихла, и герцогиня замолчала, закусив губу. Она осмотрелась вокруг, проверяя, не слышал ли, часом, кто-то ее последних слов, и, убедившись, что таковых нет, расслабленно выдохнула.

– В таком случае приступим, дамы, – Альваро улыбнулся и едва заметно кивнул нам головой.

В ответ я два раза моргнула, дав ему знак, что поняла его слова правильно. Время пришло. Я незаметно достала из потайного кармана в складках платья синий шелковый платок и уронила его на пол. Герцог наклонился и подобрал его.

– Извольте объяснить, дорогая герцогиня, что это? – прокричал он, размахивая платком у меня перед носом. Эхо разнесло его крик под высокими сводами зала, заставив придворных оставить свои беседы и обратить свой взор на нас. Я сделала несколько шагов назад и начала отрицательно качать головой, испуганно озираясь по сторонам.

– Это всего лишь платок, – проблеяла я.

Эта сцена привлекла внимание, и теперь на нас смотрела добрая половина приглашенных. Я незаметно ухмыльнулась. Скоро, уже очень скоро Филипп попадет в нашу ловушку.

– Всего лишь платок? – гневно переспросил Альваро, а затем поднес кусочек ткани к носу: – Но он пахнет мужскими духами! Будьте любезны немедленно объясниться, герцогиня! Немедленно!

Вокруг нас стал образовываться тесный круг любопытных. И даже музыканты оставили свои инструменты и свесились с балкона, как птенцы из гнезда.

– Я… я… – я театрально прижала к груди одну ладонь, а другую поднесла ко лбу и издала тихий стон, – ваша ревность невыносима, герцог! Прошу вас, мне плохо! – пролепетала я, а затем, изобразив обморок, рухнула на пол.

– Лгунья! Притворщица! Блудница! Ты ответишь мне за нанесенное оскорбление и позор, которым покрыла доброе имя Альба! – проревел супруг, после чего громко щелкнул каблуками туфель и торопливо, насколько ему позволяла больная нога, удалился из зала.

Сквозь узкую щелочку между веками я видела, как засуетились все вокруг. Несколько дам подбежали ко мне и начали совать под нос мешочки с ароматной солью. Я едва сдерживалась, чтобы не расчихаться и не выдать себя. Герцогиня Гарибальди склонилась над моим лицом и размахивала веером, нагоняя свежий воздух. Мужчины принялись громко переговариваться, осуждая поведение герцога. И вдруг все стихло.

Голоса умолкли, и тишину прерывал только стук каблуков. Кто-то шел по залу, с каждой секундой приближаясь ко мне. Я затаила дыхание и мысленно попросила у Господа помощи. Эти минуты станут решающими в затеянной герцогом игре.

Практически полностью сомкнутые веки застилала влажная пелена, но мне все же удалось рассмотреть силуэт человека, который заставил одним взмахом руки замолчать толпу. Это был он – король Филипп IV.

Я видела носы его туфель с огромными голубыми бантами и розовыми жемчужинами. Мне вновь пришлось сдерживать себя, чтобы не сморщиться от омерзения. Напыщенный павлин!

– Почему герцогиня все еще на полу? – строго спросил он. В его голосе звучала неподдельная ярость.

Никто не решился ответить ему. Все стояли как вкопанные, не шевелясь и стараясь не дышать. Тогда король сам подошел ко мне и взял меня на руки. От него несло чересчур терпким одеколоном, из приоткрытого рта вырывались винные пары, его влажные горячие ладони коснулись моей кожи, вызывая приступ тошноты, но я усилием воли заставила себя продолжать представление.

Филипп вынес меня из зала и начал подниматься по лестнице наверх. Перед нами семенили лакеи, единственным желанием которых было предугадать, в которую из спален король понесет меня, и услужливо открыть дверь. Удача подвернулась низенькому толстому коротышке, который фигурой напоминал маркиза Пилара. Он первым заметил дверь, на которую бросил взгляд король, и поспешил открыть ее для него.

– Немедленно пришлите сюда лекаря, – бросил Филипп прислуге, а затем ногой закрыл за собой дверь.

Мы оказались в большой комнате, стены которой были обшиты бархатными гобеленами, а по центру стояла огромная кровать с балдахином, который венчала золотая царская корона. Оказалось, король принес меня в собственную спальню. На такую удачу я даже не рассчитывала.

Он аккуратно уложил меня на постель, затем подошел к секретеру, на котором стоял графин с водой. Филипп взял его в руки и вернулся ко мне. Я зажмурилась, ожидая ощутить на своем лице холодные брызги, и не ошиблась. Спустя секунду мое лицо обожгли острые струи воды. Я широко открыла рот и начала хватать им воздух, как выброшенная на берег рыба.

– Герцогиня? – прозвучал знакомый голос. – Сеньора Федерика? Вы меня слышите?

Я распахнула глаза и бросила на него полный ужаса взгляд. Король нахмурился, сердито сдвинул брови. На его переносице пролегла глубокая складка.

– Вам нечего бояться, вы в моих личных покоях. – Он накрыл своей рукой мою руку, и мне вновь пришлось приложить усилие, чтобы не скривиться в гримасе отвращения. – Здесь никто не посмеет вас обидеть!

– С-с-спасибо, – выдохнула я.