Когда зацветет сакура…

Проходило время, и из соседнего купе вновь раздавался веселый женский смех, который казался Жакову чем-то вопиющим и отвратительным в этой обстановке.

«Нет, Жора неисправим, – думал он. – И как его Зинка терпит? Ой, намается она с ним. Ну что за человек – ни одну юбку не пропустит».

А тут в вагон зачастил какой-то странный тип. Он был мало похож на остальных пассажиров. На вид ему было лет тридцать-тридцать пять. На нем был светлый твидовый пиджак европейского покроя и фланелевые брюки. Белая рубашка с ярким галстуком выдавали в нем щеголя. «Откуда он такой взялся?» – удивился Жаков. Его можно было бы назвать английским денди, если бы не его холеное азиатское лицо с характерной припухлостью вокруг узких внимательных глаз. Несколько раз этот человек подходил к проводнице, сменившей на своем посту напарника, и о чем-то спрашивал ее.

Представившись корреспондентом какой-то корейской газеты, он пытался выяснить, где находятся пассажиры, севшие в вагон в Хабаровске. На вопрос, зачем это ему нужно, он ответил, что разыскивает своих товарищей, которых не видел много лет. Заподозрив неладное, проводница, не найдя ничего другого, указала на дверь купе, где ехали корейские энергетики, – вроде как хотела ввести незнакомца в заблуждение, а сама направилась к контрразведчикам. Те выслушали ее внимательно, после чего начали задавать вопросы.

– А в каком вагоне он едет, не поинтересовались? – нервно постукивая костяшками пальцев по крышке купейного столика, спросил ее сидевший рядом Козырев.

– Нет, не поинтересовалась…

– И место для себя в нашем вагоне он не просил?

– Не-а…

– Ну тогда хоть обещал вернуться?..

Проводница пожала плечами.

– Не помню, – говорит. – Может, обещал, а может, и нет…

– Хорошо, идите, – произнес Козырев. – Если что – сразу к нам…

– Понятное дело, – кивнула женщина и вышла из купе.

– Ну, что будем делать? – когда они остались одни, спросил старшой. – Может, нам стоит задержать этого корреспондента?

– Вначале, я думаю, нужно понаблюдать за ним, выяснить, один ли он едет в поезде или же с ним еще кто-то… – предложил Алексей. – Товарищ Цой, – обратился он к переводчику, – может, вы поговорите с ним, когда он снова появится в нашем вагоне? Скажите, что вы тоже корреспондент… Так, слово за слово – глядишь, и вытяните из него что-нибудь.

– Попробую, – скупо бросил тот и стал смотреть в окно, за которым медленно проплывала чужая жизнь с ее полустанками и небольшими городками, с покрытыми золотым загаром осени сопками и опустевшими рисовыми чеками.

– Ну все, хватит рассиживаться… Давайте дуйте на свои посты, а я пойду проведаю корейских товарищей, – сказал Козырев. – Да, вот что… Если что заметите подозрительное, сразу ко мне. И помните: ни один волос не должен упасть с головы наших корейцев, иначе… – он провел ребром ладони по горлу. – В общем, я пошел.

Он открыл дверь и вышел. Следом за ним вышли из купе и остальные. По уговору, Жаков устроил себе наблюдательный пункт в одном конце коридора, Бортник – в другом, тогда как Цой занял место в середине вагона. Не успели они это сделать, как снова появился тот франт в твидовом пиджаке. Заметив его, Алексей подал Цою знак, чтобы тот был готов вступить с корреспондентом в контакт.

Цой оказался хорошим артистом. Достав из кармана пиджака пачку сигарет, он вроде как попытался найти спички, однако это ему не удалось. И тогда он обратился к проходившему мимо корреспонденту. Слово за слово – завязался разговор. О чем уж они там говорили – неизвестно, только разговор у них получился живым и непринужденным. В конце концов незнакомец даже попытался увести майора с собой, но тому каким-то образом удалось отделаться от него.

Когда «твидовый пиджак» покинул вагон, друзья бросились к Цою с расспросами.

– Что это он тебя за рукав все тянул? – первым делом спросил его Бортник.

– В ресторан звал, – ответил тот.

– Ишь ты! – удивился Жора. – И что это, интересно, он так расщедрился?

– Не знаю, – пожал плечами майор. – Наверное, хотел поближе со мной познакомиться.

– А кем ты ему представился? – спросил Алексей.

Переводчик удивленно посмотрел на него.

– Как мы и договаривались… Я сказал, что я тхон синвон… То есть корреспондент. Что работаю в советской корейской газете в Казахстане, что еду в командировку: хочу, мол, написать статью о современной жизни корейцев.

– Ну а он что?.. Поверил? – спросил Бортник.

Цой как-то неопределенно развел руками:

– Кто его знает. Однако, думаю, свой интерес он ко мне проявил.

– Ну а сам-то что он о себе рассказывал? – пытался дойти до главного Жаков.

– Сам-то? – переспросил Цой. – Сказал, что он чакка… То есть писатель. Что он путешествует по стране и собирает материал для своей книги.

Жаков усмехнулся.

– Надо же! Проводнице он назвался корреспондентом, тут говорит, что писатель… Впрочем, разночтение невелико. Интересно, интересно… – проговорил он. – Ну и как, этот писатель не обещал вернуться? – Жаков внимательно посмотрел на майора.

– Обещал… Сказал, что мы обязательно должны поболтать за бутылкой саке.

– Саке? – переспросил Алексей. – А почему, интересно, не сури или там коньяк?