Когда зацветет сакура…

Слух о странных болезнях дошел до ушей высокого начальства – тут же поступил приказ разобраться во всем. Так Жаков и оказался в спецгруппе, занимавшейся расследованием этого дела.

Вскоре выяснилось, что невольными распространителями болезней явились бывшие заключенные японских концлагерей – тех намеренно заражали смертоносными вирусами, чтобы проверить бактериологическое оружие в действии. Большинство из этих людей, ставших подопытными кроликами, погибло, однако некоторые каким-то чудом выжили. Наверное, их бы снова подвергли страшным испытаниям, если бы не пришли русские освободители. Чтобы скрыть следы преступления, японцы стали в срочном порядке избавляться от своих «подопечных». Их расстреливали, вспарывали им животы, кололи штыками, живыми закапывали в землю… Тех, кого не успели умертвить, а это были в основном американские и советские пленные, они решили на кораблях вывезти в Японию. Однако большинство из этих кораблей не добрались до места – они были уничтожены торпедами союзников.

Выживших после всех этих событий оказались единицы. Они-то и поведали «смершевцам» обо всем.

Чтобы допросить одного из таких людей, Алексею пришлось нарядиться в противочумный костюм – начальство заставило. Дескать, чем черт не шутит, а вдруг сам заразишься. Смотрел Жаков на себя в зеркало и не узнавал. Не человек, а какой-то пришелец с другой планеты: белый комбинезон, на голове – специальная маска со стеклянными очками, подсоединенная гофрированной трубкой к баллону с кислородом… И только серо-голубые усталые глаза, смотревшие на мир сквозь стекла, выдавали в этом чудовище присутствие обыкновенного земного существа.

Это был американец… На него страшно было смотреть. Он был похож на ожившую мумию, которую ученые-археологи случайно нашли в древней усыпальнице. По этой мумии можно было изучать анатомию – весь скелет, а вместе с ним и внутренности, казалось, были наружу. Жаков хотел найти на лице этого бедняги следы нечеловеческих страданий, но лица не было, вместо него огромные глазницы и провалившийся в череп нос. И весь он был коричнево-желтый – будто бы это желчь вместе с расплавленной печенью вырвались наружу и окрасили это существо в ядовито-йодистый цвет.

А голос его!.. Нет, это был не голос, а звук ожившей могилы. Глухой, безжизненный, отрешенный…

Пришла молодая переводчица с английского, на которой, как и на Жакове, был противочумный балахон, увидела американца – и ей стало плохо. Пришлось подождать, когда она придет в себя. И только тогда Жаков узнал всю правду об этих страшных лабораториях, в которых в рамках секретной программы правительства Японии работали ученые из «отряда 731», готовившие и испытывавшие на людях бактериологическое оружие.

Одна из таких лабораторий находилась на острове, разделявшем реку Сунгари на два рукава. Позже Алексей побывал на нем и собственными глазами увидел, где японцы готовили смерть всему живому.

Чтобы достичь того места, где находился остров, нужно было целый день ехать по размытой ливнями ухабистой дороге. Их было трое – два контрразведчика и врач-эпидемиолог, которого взяли в качестве эксперта. На берегу реки они нашли утлую лодчонку, на которой и переправились через проток.

Это был с виду обыкновенный речной остров, густо поросший тальником, который непроходимой стеной стоял вдоль песчаного берега. «Летом, наверное, тут хорошо, – подумал Жаков. – Тишина и покой. И покупаться можно, и порыбачить. Короче, мирная идиллия».

Однако первое впечатление было обманчивым. Скоро тропинка, которую они отыскали среди кустов, привела их в глубь острова, к заброшенному полигону, где, по словам очевидцев, готовилось и испытывалось бактериологическое оружие.

Впрочем, полигоном в привычном понимании этого слова то место назвать было трудно. То был покрытый песчаной пылью небольшой городок, где были еще не слизаны временем следы пребывания человека. В центре городка – огромное барачного типа строение, под крышей которого при желании можно было разместить не одну сотню людей. «Наверное, здесь и содержался весь подопытный материал», – решил Жаков.

В стороне от мрачного барака пролегали улочки с аккуратными, выложенными из красного кирпича одноэтажными строениями. То здесь, то там виднелись покрытые пылью указательные знаки. Одни из них запрещали проезд или парковку, другие сообщали о том, что рядом находится больница или, допустим, пешеходный переход. Пожарная машина, небольшой ресторанчик в восточном стиле, футбольное поле и клуб свидетельствовали об обыденной жизни, которая еще недавно наполняла это пропитанное влажным речным воздухом глухое пространство.

Первым делом решили обследовать здания. В одном из них они прямо у порога натолкнулись на кучу мусора – видно, эти славившиеся чистоплотностью японцы так спешили, что не потрудились избавиться от него. В этой куче было много битого стекла, обрывки японских газет, картонные коробки, разорванные любительские фотокарточки и даже раздавленный солдатским сапогом портрет японского императора Хирохито…