Когда земли окутает мрак

Людей на улице не было видно. Верно, спали еще. А может, просто не торопились покидать стены родного жилища в такую мглистую темень. От этого деревня Торэй казалась вымершей, обескровленной, как и ее несчастная сестра.

Путники чувствовали себя самозванцами, нежеланными гостями, по ошибке угодившими в край, который вовсе не нуждался в их помощи, не жаловал чужаков, жил по своим законам и согласно своей злой, изощренной воле.

Внезапный порыв ветра донес отголоски людских голосов, и тягостное ощущение, сдавившее сердца друзей, на время ослабило хватку. Голоса были мужскими. В одном слышалась тревога и нескрываемый гнев. Другой же источал терпение и спокойствие.

Раскидистая сосна вырвалась из тумана и, хлестнув путников по плечам колючими ветвями, вновь канула в небытие. Следом возникли три расплывчатых фигуры.

Двоих друзья признали без труда. То был старейшина Гул и его верный привратник. Третьего же они видели впервые. Молодой, крепкий, высокий, он имел чрезвычайно встревоженный и одновременно воинственный вид.

Рыжие волосы незнакомца, беспорядочно растрепавшись, падали на высокий лоб. В глазах при виде путников зажглись настороженные огоньки.

Старейшина Гул широко улыбнулся.

– Гляжу, вы отдохнули уже?

– Дождь кончился, – просто ответил Гэдор.

– Вы наемники? – резко спросил незнакомец.

Голос его был простым и сильным, без тени намека на притворство.

Следопыт кивнул.

– Чем обязаны?

– Я пойду с вами. – Он решительно шагнул вперед.

Гэдор открыл было рот для ответа, но Гул его опередил. По-отечески положил руку на плечо незнакомца.

– Хед, наш кузнец! Мастер на все руки. Собрался до упырей идти. Ништ его не пустил. Позвал меня. Вот я и пытаюсь битый час этому упрямцу растолковать, что пойти туда означает попросту сгинуть! А он слушать отказывается. Ходили уже трое и чем это кончилось?

– Не сравнивай меня и их! – воскликнул тот, дернув плечом. – Они, кроме косы да ложки, ничего в руках отродясь не держали! А я кузнец! И с ножами обращаться с люльки обучен. Спасибо моему отцу-покойнику. И к упырям я иду по своей воле. Никто меня не гонит. Имею право!

Старейшина закатил глаза.

– Гэдор, может, ты скажешь нашему отчаянному храбрецу, что это совершенно безумная затея. И быть кузнецом, знающим толк в ножах, не то же самое, что быть наемником.

Привратник, слушавший Гула с чрезвычайным вниманием, время от времени поддакивал и кивал, как преданный пес. Хед же, оставив слова старейшины без внимания, порывисто шагнул вперед.

– Возьмите меня с собой. Я умею сражаться. Клянусь солнцем, я выпущу кишки любому, в ком течет нечеловеческая кровь!

Огоньки интереса, затеплившиеся в глазах следопыта, погасли. Губы его тронула печальная улыбка.

– Боюсь, старейшина прав. Быть кузнецом не то же самое, что быть наемником. Оставайся здесь, на защите деревни. Если мы не выдюжим, ты сможешь в полной мере проявить свою доблесть.

Волна гнева и боли пробежала по лицу кузнеца. Но Гэдор уже обернулся к старейшине.

– К слову о доблести. Если мы не вернемся, отправьте немедля еще одного гонца. Найдите способ сообщить в Делор о том, что здесь творится. Если упыри придут сюда, а они придут, стойте до последнего. Лгать не буду, шансов у вас немного, но они есть.

Гул кивнул, не сводя с Гэдора задумчивого взгляда. Кузнец, всё это время порывавшийся что-то сказать, крикнул отчаянно:

– В Морее жила моя сестра!

Гэдор запнулся, медленно голову повернул. На Хеда было жалко смотреть.

– Сестренка младшая, Элэя. – Он закусил и без того искусанные губы. – Я обещал родителям беречь ее. И не сберег…

Глаза следопыта потемнели. Он отвел взор и тихо проронил:

– Мы сделаем всё, чтобы вернуть твою сестру. И остальных. Но тебе лучше остаться здесь.

Мар, минуя Хеда, ободряюще похлопал его по плечу.

– Послушай Гэдора. Он плохого не посоветует.

Кузнец проводил его мрачным взором и не ответил. Гул двинулся следом за странниками. За ним хвостом посеменил привратник. Пока тот гремел засовом, Гэдор обернулся к старейшине.

– Вот еще, драконье пламя поможет вам выстоять. Но осторожнее с ним, сила его велика. Не применяйте его в стенах деревни, только на подступах. Не то не только упыри – вся деревня сгорит.

Старейшина рассмеялся и тепло пожал ему руку.

– Благодарю тебя, Гэдор, самый благородный из всех наемников, что мне доводилось встречать. – Он прищурился. – Ты, часом, не из дэронгов?

– С чего это ты решил? – усмехнулся следопыт.

– Да больно похож на нас. Когда подле Хеда стоял, я заметил: те же скулы, тот же разрез глаз. Да и шибко разбираешься во всем, что касается нашего северного края.

Гэдор улыбнулся:

– Ты ошибся. А знаю, потому что положено мне. Наемник, сам понимаешь.

– Ну да, ну да, – усмехнулся тот. – Ладно, ступайте. И возвращайтесь скорей!

Едва ворота деревни с шумом затворились, Харпа не выдержала.

– И это я Формэру назвала приставучей, – фыркнула она. – Гул вообще как пиявка. И то ему расскажи, и это.

– Он старейшина, – улыбнулся Гэдор. – Ему положено.

– Ой, да ладно! – поддержал девушку Мар. – Неужто он не показался тебе подозрительным? Самую малось… А привратник так вообще! Крыса! Сущая крыса!