Когда земли окутает мрак

На этот раз ворота деревни Торэй распахнулись перед ними без промедленья. Уже давным-давно рассвело, и главная улица была полна народу. Люди оживленно переговаривались, спорили, воинственно грозили кулаками. У многих в руках были вилы, косы, топоры, палицы. Завидев странников, все мгновенно притихли.

Вид у троих друзей был тот еще. Перемазанные кровью с головы до ног, своей и чужой, грязные, исцарапанные, смертельно уставшие, но с яростно горящими глазами. Как будто с того света вернулись.

Никто не посмел к ним приблизиться. Люди явно избегали глядеть им в глаза. Быть может, решили, что лес вернул заместо странников чудовищ-подменышей, что рыскают ночами, крадут и жрут маленьких детей, а может, что они просто свихнулись, как тот бедолага, побывавший в лесу прежде них.

Но было в этом молчании и что-то недоброе. Что-то невысказанное. Тень догадки коснулась странников невидимым крылом. В их отсутствие что-то переменилось…

Внезапно, растолкав оцепеневших людей, к странникам выскочила Тэя. Замешкалась сперва, тоже пораженная их одичалым видом, но таки бросилась к Гэдору.

– Где Хейта?

Прочла ответ в его глазах и потухла, словно свеча. Но тут же вскинулась и заговорщически прошептала:

– Они о вас плохое говорят.

В следующий миг толпа послушно расступилась, и перед друзьями предстал Гул Верный. Глаза старейшины были льдистыми и колючими. От былого радушия не осталось и следа.

– Что же это вы вернулись пустыми? Людей с собой не привели? – Он по-змеиному улыбнулся. – Да и ходили ли вы кого-нибудь выручать, предатели?

Гэдор сурово сдвинул брови.

– Предатели?! Это мы-то предатели? Мерзавец! Ты сдал нас хоргам! Из-за тебя мы угодили в засаду.

Гул вытаращил глаза с напускным изумлением.

– Сдал? Я? Хоргам?.. Это что еще за твари?

Брон сверкнул глазами.

– Вряд ли ты не знал, с кем имеешь дело, когда с ними сговаривался. Люди, вестимо, на упырей подумали, а ты и разубеждать не стал. К чему лишние заботы, да, Гул?

Старейшина разразился жутким смехом, обернулся к людям.

– Кому вы поверите? Вашему верному главе или беглому преступнику и его шайке? – Он упер в Гэдора хищный взор. – Ты сам как думаешь, Бирт?

При этих словах краска отхлынула от лица следопыта. Вид у него стал такой, словно под ногами его задрожала земля. Харпа недоуменно сдвинула брови. Брон обеспокоенно поглядел на оцепеневшего друга. Глаза Гула же горели злорадным торжеством.

– Я ведь сразу понял, что ты из дэронгов! – Он со зловещей шутливостью погрозил следопыту пальцем. – Но и подумать не мог, что ты тот самый дэронг! Дэронг, в одиночку изрубивший на куски отряд стражников из Дэлора! Дэронг, за поимку которого назначена небывалая награда! Дэронг, чьим именем пугают в колыбелях детей!

Гэдор шевельнул непослушными губами.

– Ты ошибаешься.

Тот недобро прищурился.

– Исключено. Я ведь помню тебя! Просто сразу не признал. Заматерел ты с годами. – Он почесал жидкую бороду. – Мальчишкой я был, когда по деревням прокатилась весть о том, что ты сотворил. Сына твоего упыри сгубили. А ты обезумел и стражников зарубил. Но один таки выжил. И все про тебя рассказал. Вот шуму-то было! Ратники приходили из города тебя искать. А ты как сквозь землю провалился. И вот! Нате пожалста! Спустя столько лет. Грязный Бирт собственной персоной! Вернулся туда, откуда начал. – Он криво ухмыльнулся. – Что, решил довести дело до конца? Не всех тогда дэронгов угробил?

Глаза Харпы грозно сощурились.

– Ловко ты всё обставил! – прошипела она. – Гэдор, выходит, во всем виноват. А ты весь чистенький такой. А засаду он тоже сам себе устроил, чтоб не скучно жилось?

– Да бросьте уже стращать этой засадой! – поморщился Гул. – Повздорили с сообщниками и притекли обратно, поджавши хвост. Раны зализывать. А иначе увидели б мы вас еще хоть раз! Как же! И ведь духу хватило вернуться!

– Ты на что это намекаешь?! – вконец рассвирепела девушка.

– Я не намекаю, – холодно бросил тот. – Я говорю. Говорю то, что и так уже у всех на уме. В деревню вы пришли неслучайно. Хотели выведать, где наше слабое место, чтобы сообщить этим… – он сделал вид, что задумался, – хоргам. И сообщили. Уж не ведаю, чего вы там не поделили. Но сюда вы вернулись зря!

Брон скрестил руки на груди.

– Складно ты брешешь, да не совсем, – сказал он, уперев в старейшину тяжелый, немигающий взор.

Тот ощутимо напрягся, глаза превратились в щелочки, переполненные ненавистью. Но оборотень продолжил как ни в чем не бывало:

– На твоем месте любой бы подозревал худшее. Но знаешь, в чем разница? Никто бы не обвинял нас голословно. Ведь глупо оговаривать того, кто может помочь. А ты только это и делаешь. Что, совесть язык жжет? Не терпится угрозу отвести от себя?

– Он дело говорит! – выступил вперед давешний кузнец. – К чему винить их, не разобравшись? Что, если они не предатели? И могут рассказать, с кем мы имеем дело. Я впервые слышу об этих хоргах.

Лицо старейшины побелело от ярости.