Когда журналисты были свободны

В 90-е годы, когда еще не появился интернет, телевидение было мощным рычагом для манипулирования сознанием. Ни один телеканал не включал в ту пору ностальгических фильмов из светлого советского прошлого. Для пенсионеров крутили иностранные сериалы про плачущих богатых, для молодежи – музыкальные клипы. Эфирная сетка тщательно выверялась.

Эта история стала уже классикой – ее можно прочитать даже в Википедии. Во второй день голосования избирательные участки с утра оказались подозрительно пустыми. Пенсионеры, которые, как правило, приходили голосовать первыми, по какой-то странной причине не пришли.

Потом выяснилось: Первый канал поставил на утро дня голосования три последние серии из бразильского сериала, который тогда смотрела страна. И сделал это специально – чтобы пенсионеры, проснувшись утром, решили сначала досмотреть сериал, а потом уже идти голосовать.

Зачем? Очень просто – пенсионеры в большинстве своем были за Зюганова. Увидев бы на избирательных участках людей своего возраста, обменявшись с ними приветствиями и ответами на вопрос «А вы за кого?», они все поставили бы галочку против фамилии Геннадия Андреевича.

А вот если пенсионеры придут на избирательные участки попозже, когда туда подтянется и молодежь, у них не возникнет такого ощущения общности. И, возможно, в последний момент они передумают и проголосуют за Ельцина.

Расчет был очень тонкий, и, судя по всему, он оправдался.

Впрочем, до выборов еще требовалось дожить – причем в буквальном смысле.

Конфронтация между двумя избирательными штабами все нарастала. И если поначалу это была лишь холодная вежливость, то ближе к первому туру, спроси меня, с кем борется Коржаков – с Чубайсом или с коммунистами, – я бы не смог ответить.

После первого тура возникла та самая «коробка из-под ксерокса»: люди Коржакова остановили политтехнологов Лисовского и Евстафьева, которые несли эту коробку, доверху набитую долларами. Кажется, 500 тысяч долларов. Коржаков поспешил доложить Ельцину о «пойманных ворах».

Чубайс был в бешенстве.

– Борис Николаевич, это провокация! Провокация и против нас, и против вас! – кричал он.

Ельцин уволил Коржакова, Сосковца, министра обороны Павла Грачева, директора ФСБ Михаила Барсукова. Чубайс тогда произнес свою знаменитую фразу: «Сегодня вбит последний гвоздь в крышку гроба коммунизма».

Но было и другое.

Кандидат, за которого россиян призывали «голосовать сердцем», сам мог получить сердечный удар. Последний удар собственного сердца.

После первого тура голоса распределились таким образом: у Ельцина – 35 % голосов, у Зюганова – 32 % голосов, у Лебедя – 14 % голосов.

Генерала Лебедя Ельцин тут же назначил секретарем Совета Безопасности, тем самым перетянув себе почти все голоса «лебедевских» избирателей. Вообще Лебедь, конечно, был находкой. Если бы не он, возможно, в первом туре больше голосов набрал бы Зюганов. Но Лебедь, не замаранный скандалами прошлых лет, боевой генерал с пудовыми кулаками и умением решать проблемы методом «упал – отжался», влюбил в себя миллионы россиян, тосковавших по «крепкой руке», но еще помнивших, что при коммунистах им жилось не слишком радостно.

Да, Лебедь – это был очень качественный политтехнологический проект. Первый – но далеко не единственный.

Казалось бы, итоги первого тура должны слегка успокоить Ельцина: он, пусть и с минимальным отрывом, впереди. Лебедь будет агитировать за него. Все под контролем.

Между первым и вторым турами у Ельцина случился инфаркт.

Я до сих пор не знаю, как должен был поступить. Как журналист – я обязан был дать эту информацию в СМИ. Как человек, всеми силами желавший, чтобы коммунисты не вернулись к власти…

Не знаю.

Я не боялся Зюганова у власти – понимал, что он никогда не будет политиком такого же масштаба, как Ельцин. Понимал, что с управлением страной (тем более – страной, какой она стала в середине 90-х годов) он не справится. Мне говорили: «Да что такого? Ну изберут Зюганова. Ну побарахтается он четыре года. Ну поймут люди окончательно, что коммунисты себя исчерпали, и через четыре года выберут нормального кандидата».

Но не было бы никакого «потом». Никаких выборов через четыре года. Я понимал: если Зюганова выберут, он придет к власти не один. Вместе с ними будут Варенников, Шеин «и другие официальные лица» – люди-ястребы. Причем – обиженные и голодные ястребы. Они не оставили бы камня на камне от демократии.

И я тогда смолчал. Не дал информацию об инфаркте ни в газеты, ни на радио, ни на телевидение. Нас было очень мало – тех, кто знал о реальном положении дел со здоровьем Бориса Николаевича. Перед вторым туром в Барвихе построили декорации избирательного участка. Ельцин был настолько слаб, что даже не смог бы доехать до участка.

Поэтому сделали имитацию. Я смотрел на него и думал: «Выкарабкается. Все-таки выкарабкается. У этого человека звериная жажда жизни, он силой воли вытащит себя».

И он правда вытащил.