Когда журналисты были свободны

Мы с Раджешем решили тогда, что купим в Индии землю и построим дом, где будут учиться дети из бедных семей. Нашим планам не суждено было сбыться: когда Раджешу исполнилось 60 лет, он умер. Просто лег спать – бодрым, веселым, полным сил – и умер.

Индия подарила мне невероятных людей – как ни странно, далеко не все они были индусами. Благодаря Индии я узнал Ошо: его медитации не спутаешь ни с чем. Например, он практиковал медитацию смеха: смеяться несколько часов подряд – тяжелое испытание. Или медитацию плача. Самой простой была медитация молчания.

В ашрамах, где проходили его медитации, можно было делать все.

– Это не ашрам, а пятизвездочный отель, – шутил Саша Расторгуев.

Ошо проповедовал свободу. И если два человека хотели в этот момент секса – почему им это запрещать?

Я изучал труды Гурджиева – он тоже был суфием, более того: Гурджиев учился в той же духовной семинарии, где учился Сталин. И сам Сталин знал о нем, но – не трогал.

И, конечно, я читал Кастанеду – одного из самых любимых моих писателей. Я читал его книги и понимал, насколько они «про меня». Нужно ли было пройти через это? Непременно.

Но следующим нашим фильмом после Индии стала лента об Оптиной пустыни.

Глава двадцатая Оптина пустынь

Мы вышли из машины, не сговариваясь, вдохнули воздух – казалось, он такой прозрачный и свежий, что им одним можно вылечить любую болезнь.

– Приехали, – сказал кто-то из съемочной группы.

Мы были в Оптиной пустыни.

Когда после возвращения из Индии я занялся изучением православия, на меня с удивлением посмотрели даже те, кто спокойно принял мое увлечение Индией.

– Почему православие? – спрашивали они. – Вы разочаровались в индуизме?

Но я изначально не ограничивал себя рамками какой-либо одной религии. Мне было важно понять мир, увидеть, в чем его многообразие – и в чем сходство. Даже там, в индийских ашрамах, я понимал, что все равно остаюсь православным: я крещеный, я вырос в этой традиции, моя мама была православной, я знал многих батюшек и с большим интересом общался с ними.

Уже в Индии мы говорили с Владимиром Майковым о православии. Когда я вернулся в Россию, он познакомил меня с некоторыми учеными: они изучали религию так же глубоко, как можно изучать физику, биологию – любую науку.

Эти люди открыли мне глубины веры, объяснили ее суть. Знаете ли вы, что такое Иисусова молитва? Да, та самая, совсем короткая: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго».

Это молитва афонских монахов. Повторяя ее подряд множество десятков раз, монахи дышали определенным образом – так, чтобы дыхание было медленным и глубоким. Напоминает медитацию? Да, конечно.

Самое сложное для человека – отрешиться от сиюминутных мыслей, чтобы подумать о вечном и действительно важном. И пусть форма медитации в каждой религии разная (и даже сам термин «медитация» встречается не везде), суть остается неизменной: правильные слова и правильное дыхание – вот путь для познания себя и мира.

Мы ехали в Оптину пустынь, чтобы встретиться со схиархимандритом Илией. Духовник Патриарха – не знаю, какую моральную силу нужно иметь, чтобы выдержать такой груз ответственности.

Выхода старца уже ждали – так всегда бывает: вокруг сильной личности всегда собираются люди, которым важно просто быть рядом. Мы с женой и сыном подошли к небольшой группе ожидающих и присоединились к ним.

Он появился внезапно: невысокий, очень худой. Его лицо почти полностью скрывала борода, тело – монашеская одежда. Были видны только глаза – глубокие, проницательные, живые.

В четырех километрах от Оптиной пустыни есть село Нижние Прыски. Не помню, кто предложил нам заехать в церковь, но, согласившись на это, я сам не ожидал, какой подарок себе делаю. Эту фразу каждый из нас слышал много раз: Бог есть любовь. Но только познакомившись с отцом Леонтием, я почувствовал, насколько она верна.

При отце Леонтии появилась фраза «Чтобы сбросить груз тоски, приезжайте к нам в Прыски». Может быть, именно он и был ее автором – не удивлюсь, если так. Он буквально источал любовь, причем ко всем – людям, животным, насекомым… Все свои деньги раздавал тем, кому они, по мнению батюшки, нужнее, не выходил из дома без шоколадок (ими тоже угощал всех подряд), во время поста покупал колбасу – и кормил ею бездомных кошек и собак.

В его церковь периодически приходили мусульмане – молиться вместе с батюшкой (они уважительно называли его «русский мулла»). Его любви хватало на всех.

Я уже знал об этом, когда шел к нему на встречу. Знал и о том, что к отцу Леонтию специально приезжали и епископ Калужский, и Патриарх…

Он поздоровался, заулыбался – и вдруг заговорил со мной на чистейшем узбекском языке. Откуда? Как? Я что, стал свидетелем чуда и святость отца Леонтия настолько сильна, что он может говорить на любом человеческом языке?

– Я вырос в Ферганской области, – он улыбнулся моему недоумению. – Дедушка приехал в Среднюю Азию из России, там я и родился. И школу закончил в нашем кишлаке, только потом уехал, поступил в духовную семинарию.