Когда звезды чернеют

Выключатель не работает, но в крыше три округлых фонаря из оргстекла. Свет проходит сквозь них молочными конусами, в которых плавают, будто намагниченные, пылинки. Комната пуста, но в ней есть следы былых жильцов. Стены источают резкий, почти медицинский, запах льняного масла и гуаши. Печь для обжига почернела. В углу прислонен мольберт. Одна из его ножек болтается, как сломанная конечность.

Мне хочется, чтобы это пространство могло поговорить со мной, рассказать свою историю. Была ли здесь Кэмерон? Она позировала, прихорашивалась? Молила о любви или о своей жизни? Звонил ли ей похититель по желтому узкому телефону у дверного косяка? Тому самому, у которого провод заплетен, как змея? Здесь ли она впервые встретилась с похитителем? В какой момент он начал затягивать ее в свою извращенную фантазию?

Я все еще не отрываясь смотрю на телефон, когда слышу за спиной какое-то трепыхание. Оборачиваюсь. Никого нет, но звук — словно мягкий молоточек, бьющий по стене или трубам, — продолжается. Он доносится из шкафа в глубине комнаты.

«Кэмерон», — думаю я и подхожу к дверце. Это вовсе не шкаф, а темная шлакобетонная кладовка. Стены серые, пористые и пахнут влагой. Воздух густой и влажный настолько, что его можно пить. Глотать кусками. В углу, над маленькой проржавевшей раковиной, со стропил слетает какая-то птичка, пугая меня, и начинает отчаянно биться в стены. Серо-белые крылья смазаны в лихорадочных взмахах. Птица влетела во фрамужное окно и теперь не может выбраться.

Я ощущаю ее усилия так, словно она бьется мне в грудь, а не в бетон стены. Вся ее паническая энергия и безнадежность нацелены на меня. У меня подскакивает пульс, когда птичка колотится о стены, а потом о стропила, безуспешно пытаясь вернуться в небо. Наконец она замирает на одной из затянутых паутиной балок. И тут я замечаю несколько холстов, засунутых между балками, как перекладины лестницы. Мгновенно забываю о птичке и ищу стул, стараясь не касаться любых поверхностей, на которых могут быть отпечатки. Требуются заметные усилия, чтобы стащить холсты вниз и не уронить, но когда я справляюсь, то потрясенно замираю; у каждого в правом нижнем углу видна характерная стремительная подпись Джека Форда. Эти картины должны стоить сотни тысяч долларов.

Сначала я думаю, что Джек, должно быть, имел какое-то отношение к этой мастерской, находящейся здесь больше тридцати лет. Он мог писать тут картины или пользоваться комнатой как хранилищем. Потом до меня доходит, что за это время в студии жили и работали десятки художников, любой из них мог коллекционировать работы Джека и по недосмотру оставить холсты здесь. Слой пыли на холстах и само их присутствие в студии, вычищенной до голых стен, заставляет подозревать, что они не имеют никакого отношения к настоящему, к Кэмерон или ее похитителю. Но он был здесь, и она тоже могла быть. Очевидно, нам нужно срочно собрать группу и прочесать это место в поисках отпечатков, волос и нитей. Особенно хранилище. Толстые стены и недосягаемое фрамужное окно позволяют использовать его в качестве камеры. Если Кэмерон удалось найти камень или любой твердый предмет, она могла разбить окно в попытке привлечь чье-нибудь внимание. Возможно, поэтому похититель и увез ее отсюда, чтобы никто не услышал ее крики, когда он вытащит кляп.

Мои мысли все еще перебирают возможные сценарии, когда я слышу голос Уилла, зовущего меня. Он раскраснелся, будто бежал бегом, и мне удивительно приятно его видеть. Знать, что я могу связаться с ним, когда нужно, и он найдет способ прийти.

У меня уходит какое-то время, чтобы объяснить ему мою теорию о доске объявлений: я показываю ему листок, как этот короткий текст можно было использовать, чтобы взять на прицел Кэмерон и, возможно, Шеннан. Потом веду его в кладовку, где оставила холсты стоять у стены; я не хотела лишний раз трогать их на случай, если они все-таки имеют отношение к расследованию.

— Это работы Джека? — недоверчиво спрашивает Уилл.

— Бред, правда? Возможно, они оказались тут абсолютно случайно.

— Или они принадлежат Калебу, и он имеет какое-то отношение к делу, — резко добавляет Уилл.

— Калеб? С чего ты это взял?

— Потому что ему принадлежат все работы Джека.

— Именно. Если б он знал об их существовании, в смысле если б он сам был связан с этой студией, разве он не продал бы их, как продал все остальные? Должно быть, он не знает, что они здесь.

— Возможно. Или его сложные взаимоотношения с отцом по какой-то причине заставили его сохранить эти.

Я пожимаю плечами, признавая подобную вероятность, а Уилл вызывает Леона по рации и объясняет, что у нас есть потенциальное место преступления, которым нужно заняться, и что следует вызвать сюда группу.

Потом он поворачивается ко мне.

— Нам известно, кто тут был последним?

— Все документы лежат в офисе галереи. Она еще не открыта, но тут есть смотритель, Стэн Уилкс. Он меня впустил. Может, конечно, я здорово ошибаюсь с идеей насчет доски объявлений, но мне так не кажется.