Когеренция

Кима скептически относился ко всему, что человек привык считать нерушимым. Восприятие цветов, звуков и вкусов менялось от флюента к флюенту настолько, словно Ким смотрел кино, снятое разными режиссёрами. Ещё больше менялся образ мыслей и мотивация. Одни флюенты пребывали в апатии, и тогда она казалась основой мира, как бы его внутренним слоем, который всегда открывается человеку, если поскрести жизнь как следует. Другие словно имели бесконечный источник энергии, требующей выхода, и мир представлялся им чередой благоприятных возможностей. Внутренний диалог одних напоминал торопливую речь страхового бота, другие жили словно в пустоте, лишь иногда осмысливая происходящее. Одна пожилая дама вообще не разговаривала с собой: ей представлялось, будто внутри головы находится огромный кинозал, к которому ведёт винтовая лестница у левого уха, и все мысли появляются в дрожащем свете кинопроектора под фанфары или тихую музыку финальных титров.

Через призму восприятия разных флюентов даже лица известных актёров выглядели настолько по-своему, словно речь шла о совершенно разных людях. Человеческое внимание не воспринимает внешность целиком, а концентрируется на значимых для него деталях, и набор этих деталей у всех разный: кто-то видит щетинистый подбородок, а кто-то воспринимает лишь форму глаз. Есть и те, кто почти не распознаёт чужих лиц и отличает людей по одежде, мимике или походке.

Но больше всего Кима поражала способность флюентов абсолютизировать собственное восприятие. Каждый готов был признать субъективность взглядов, на деле же был убеждён, что именно его способ мышления является отражением объективной реальности как она есть. И мощь этого заблуждения была так велика, что Ким неизменно поддавался ему во время когеренций, а после мучился от невозможности вывести среднее арифметическое между мыслями флюента и собственным мироощущением, о котором знал не так много.

– Всё это так интересно! – подбадривала его Стелла. – Ким, я так завидую тебе. Ты погружаешься в бездны, которые я всю жизнь изучаю и никогда не вижу.

– Ты и сама такая же бездна. Можешь смотреть в себя. На самом деле, почти ничем не отличается.

– Как же, не отличается! – фыркнула Стелла. – А перцепторные тиски? Сколько времени ты с ними мучился?

Перцепторные тиски – явление, возникающее в первые минуты когеренции, если перцептор и флюент слишком контрастно воспринимают окружающий мир. В этом случае сознание перцептора ощущает такой шок и сопротивление, что оказывает почти парализованным. Оно работает только на восприятие с отрицательными коэффициентами Курца.

В последнее время тиски ослабили хватку, и Ким научился смотреть на вещи более отстранённо. Он привык к разному восприятию цветов и запахов, к разной возбудимости и мыслительным способностями флюентов. Лишь иногда неожиданный поворот сбивал его с толку. Недавно одному флюенту показалось странным слово «груздь». Оно рудиментарно всплыло в сознании Кима в ассоциативном ряду и поставило флюента в тупик, спровоцировав внезапный приступ паники. Мозг флюента решил, что с этим полузнакомым словом связана вытесненная мысль, которая пытается пробиться из бессознательного. Возникло сильное отливное течение, которое Ким попытался успокоить, спровоцировав сильный резонанс. После этого когеренция стала неустойчивой, флюент разнервничался и потребовал прервать эксперимент.

– Флюенты очень похожи, – проговорил Ким. – Это странно, да? Люди отличаются характерами и биографиями, но это как листья на воде. А сама вода везде одинаковая, понимаешь?

– И ты устал от этой одинаковости?

– Я, наверное, устал ходить как мул на верёвочке. Хотя в этом и есть моя работа.

– Тебе хочется больше свободы?

– Наверное.

– Я поговорю с руководством. Возможно, ты уже созрел для следующего шага.

Но Стелла не поговорила. Этот сеанс стал для неё последним. Ким догадывался, что Стеллу уволили за ту мелкую оплошность, когда она открыла своё лицо, но вопрос нигде не обсуждался, так что Ким не знал наверняка. В следующий раз его встретил другой визор, под которым сиял маленький старческий подбородок, а в углу светилась надпись: «Ирина Ивановна».

Зачем они скрывают лица? Боятся, что Ким найдёт способ достать их за пределами «Талема»? Для чего они оставляют открытыми подбородок и губы? Чтобы сохранять иллюзию человечности?

* * *

Ким часто испытывал сочувствие к флюентам. В когеренции есть что-то издевательское и противоестественное, как в походе к проктологу без личного согласия. Кто захочет попасть во власть кукловода, который сначала подёргает за ниточки, а потом натянет тебя, как хирургическую перчатку?