Когеренция

Нейросети и так превратили людей в нервные клетки, которые лишь думают, что свободны. Но раньше надзор корпораций и государств, вся их сенсорика, работали только во внешнем поле, не проникая под корку мыслей, в сплетения нашего беспокойного кортекса. Человек, сидящий неподвижно без выражения на лице, был неуязвим для наблюдателя. Когеренция – это другое. Это троянский конь. Она затрагивает самую сущность человека и выворачивает её наизнанку, не понимая, чем эта сущность является. Скоро мы станем совсем прозрачными для мира, но вряд ли более близкими друг для друга. Всех интересуют только практические результаты. Всех интересует, как далеко может зайти перцептор.

Яна – ещё один тестовый флюент. Но Яна – это нечто большее. Это пропуск Кима в большой мир, его показательное выступление, его экзамен. Если комиссия из специалистов, которых он никогда не увидит, признает его достаточно квалифицированным для работы вне тестовых комнат, его флюентов выпустят в большой мир, а он сделает ещё один шаг навстречу свободе.

Кима тянуло на волю, пусть даже в чужой шкуре. Он надеялся, что это скрасит его пребывание в северных декорациях «Талема», спасёт от затяжной полярной ночи, вернёт его в человеческое общество, где лица не закрыты масками. Он надеялся, что контакт с забытой жизнью растревожит его память. Он сможет оказаться в местах, которые видел в прошлом, и даже встретить людей, которые знали его раньше…

Краткий демарш Петра Дерезина закончился для Кима без последствий. Он не знал, сработало ли заступничество Виноградова, или руководство проекта приняло к сведению психологическую усталость, но наказания не последовало. Зато эта прогулка до крайности обострила желание Кима вырваться из лабораторной стерильности в суету человеческого общества, пусть даже в шкуре флюента. О жизни на воле он помнил не так уж много, но ощущал её во всей полноте, как что-то массивное, светлое, полное запахов и внезапных открытий.

От этой волнующей перспективы его отделяла лишь когеренция с домохозяйкой Яной. Вводные он получил в переговорной от Виноградова с Фольшойером, которые уселись напротив Кима со странной торжественностью, будто готовились сообщить плохую новость. Виноградов заметно нервничал, и его недозаряженная бионическая рука двигалась судорожно и резко. Фольшойер казался насмешливым.

Ким углубился в досье. Флюент, Яна Мильман, семь лет работала преподавателем истории в одном из московских вузов, но в 2032 году попала под сокращение и с тех пор нигде не задерживалась дольше нескольких месяцев. Сейчас она была преимущественно безработной, что, видимо, угнетало её. В тайне от семьи Яна посещала социальный центр, где по несколько часов в день подрабатывала кликером, а с недавних пор за деньги участвовала в разных экспериментах.

Яна была типичным флюентом. Нетипичным было задание: вместо складывания пазлов и пирамид, ей предстояло лишь корректно ответить на ряд вопросов об окружающем мире.

– Каких вопросов? О квантовой физике? – спросил Ким недоуменно. – Я сам-то на них отвечу?

– Ответишь, – издевательская улыбка тронула губы Фольшойера. – Вопросы взяты из квалификационного экзамена для детей в возрасте 9-11 лет. Где водятся слоны и какая из планет ближе к Солнцу.

Ким ещё раз пробежал глазами досье:

– Её отец – преподаватель теоретической механики, – констатировал он. – Мать – сотрудник архива. Сама Яна работала доцентом кафедры «Истории русского мира». Она образованный человек. В чём сложность ответить на вопросы для третьеклассников? Она и без меня справится.

Виноградов откашлялся:

– Справится, но не так. Сложность в том, что Яна придерживается… нетрадиционных взглядов на мироустройство. Проще говоря, она плоскоземельщица.

– Верит, будто Земля стоит на трёх слонах?

– Не обязательно на слонах, – Виноградов поёрзал, глядя на Фольшойера. – Альтернативные концепции мира имеют свою логику, и она заразительна. Яна, например, убеждена, что плоская Земля с огромной скоростью вращается вокруг центра мироздания, отчего возникает прижимная сила, которую мы ошибочно принимаем за гравитацию.

– Но это неправда?

Ким был убеждён в шарообразности Земли, однако вдруг осознал, что не помнит, как и от кого узнал об этом, и не может быть уверен в истинности этого знания. На базе «Талем», в сущности, не было разницы, стоит ли Земля на слонах или антилопах.

– Это не правда, – вполне серьёзно подтвердил Виноградов. – Земля имеет форму геоида, проще говоря, эллипсоида.

– Проще говоря… – фыркнул Ким. – Я не знаю, как доказать плоскоземельщику, будто мы живём на эллипсоиде. Я даже не помню, учился ли я в школе. У меня нет аргументов. Меня готовили для других заданий.

– Ты же хочешь в открытый мир, – вмешался Фольшойер. – Заблуждения и резистенция – черты любого флюента, и ты должен уметь с ними бороться. В этом смысл задания: обойти укоренившиеся в мозгу флюента мифы.

– А как это сделать? Думать о кривизне горизонта или кругосветных путешествиях? Я в самом деле не представляю, как определить форму Земли.