Кого не взяли на небо

«Мне знаком этот звук, — вспомнил сержант, — Я слышал его там, в подземном бункере, где познакомился с малышкой Кортни. Этот скрежет издавали когти саранчи, царапая стальную обшивку пола».

Из тёмных проёмов появились тощие фигуры, одетые в рабочие комбинезоны.

Монакура Пуу опустил глаза и уставился на голые ступни машиниста и его подручных: неимоверно отросшие ногти на ногах моряков свернулись спиралью.

— Вы, братцы, продолжайте заниматься своими делами, — сержант пятился задом с поднятыми над головой руками, — Я уже ухожу".

Ему никто не препятствовал; сержант Волчьего Сквада добрался до основания спасительной лесенки и только тогда опустил ладони. Затем отёр со лба холодный пот ужаса и с наслаждением выругался.

* * *

— Сука, я уже был в этом коридоре, — произнёс вслух Скаидрис и остановился возле очередной запертой двери.

Честно говоря, лив не был уверен, что уже проходил здесь. Узкие холлы освещались тусклым зеленоватым светом бра, висящих под потолком, а следующее ответвление гребаного тоннеля походило на предыдущий, как две капли воды. Никаких номеров над каютами, лишь однообразные двери с одинаковыми бронзовыми ручками. Унылые обои, свисающие со стен отслаивающимися лоскутами. Попробуй тут сориентироваться.

Он развернулся и подёргал ручку двери напротив. Заперто.

Лив понятия не имел, куда идти и где искать остальных. Долбанная говорящая птица просто ошарашила его. Напрочь выкосила. Крикнуть что-ли?

Скаидрис набрал воздуха в лёгкие; запертая дверь распахнулась: мускулистая рука зажала ему рот, вторая стиснула замерзшие яйца.

— Ты же меня ищешь, не так ли, мой хороший?

Его втащили внутрь каюты: он узнал комнату — здесь он ночевал прошлой ночью. Внутри горело зелёное бра, покрытое пылью десятилетий. На полу валялся пожелтевший матрас: весь в дырах, откуда торчали куски ваты. От бледной, растрёпанной Йоли резко пахло потом, алкоголем и скисшей сметаной.

— Значит, хочешь меня? — шепнула предводительница, — Хорошо: будет тебе адюльтер, трупоёб.

Она стащила своё влажное платье через голову и, стянув трусики, легла на матрас, широко раздвинув длинные ноги. Скаидрис бросился на неё, как бешеный шакал на полумертвого льва, на ходу срывая с себя одежду.

— Портки оставь, потом подрочишь, — сильная рука поймала его за волосы и, намотав их на кулак, потянула вниз.

— Вниз и лижи, — приказал низкий осипший голос.

Скаидрис дёрнулся, пытаясь высвободиться, но почувствовал, как трещат корни волос, и более не сопротивлялся.

— Не стесняйся, — сказала Йоля, — Я буду лежать недвижно, как и все твои любимые дохлые сучки.

И он расслабился. Обхватив руками крепкие бёдра, лив впился страстным поцелуем в мокрые губы.

* * *

— Раз, два, три, четыре, пять, шесть, — гигантский палец Монакуры перемещался от табурета к табурету.

— Шесть посадочных мест, — осклабился сержант, — Я так и думал: команда столоваться не приглашена.

Он уселся на одно из сидений и вопросительно уставился на Скаидриса и Аглаю, что ожидали чего-то стоя.

— Подними свою задницу, сержант, — мурлыкнула Йоля, развалившаяся в шикарном кожаном кресле, стоящем во главе обеденного стола.

Дверцы распахнулись: в помещение кубрика вошёл капитан. Наряд из шерстяного свитера и рыболовных штанов дополняла белоснежная адмиральская фуражка с высокой тульей.

Аарон слегка поклонился Йоле и воззрился на сержанта. Монакура Пуу нехотя поднялся с табуретки. Нахлобучив головной убор на маленький глобус, капитан поплевал на руки и пригладил седые космы волос. Затем молча сел, приглашающе взмахнув рукой.

— Посмотрим, что вы состряпали из моих продуктов, — произнёс старик с лёгкой угрозой в голосе.

— Мой хороший, — взгляд жёлто-зелёных глаз скользнул по могучим рукам сержанта; Йоля кивнула в сторону двери камбуза.

— Мне кто-нибудь поможет? — раздался оттуда.

Спустя несколько ударов сердца Монакура и Соткен водрузили на стол внушительный закопчённый казан; тот продолжал булькать и жутко дымил.

Из густого рыжего соуса торчали рёбра, кости и растопыренные пальцы куриных лап. На поверхности блюда, покрытой толстой плёнкой жира, плавали кустики грубо порубленной зелени, увязая в островках подрумяненного белого хлеба.

— Айнтопф! — обрадовался капитан, удивлённо подняв брови.

Соткен благосклонно улыбнулась старику: первый половник варева опрокинулся в его миску.

— Косточку положи, — небрежно заметила Йоля, — Вот ту положи.

Она показала какую. Соткен положила. Капитан Аарон почтительно поставил полную миску перед женщиной, сидящей в его кресле.

— Добро пожаловать на борт моего корабля! Теперь откушаем, — торопливо произнёс старик и, дождавшись своей порции, принялся уплетать дымящуюся еду.

Гости последовали примеру капитана, но более осмотрительней: варево всё-ещё кипело.

— Чё эта? — спросила Аглая, крутя в пальцах толстую разваренную макаронину.

— Грибы, — улыбнулся Скаидрис: на ложке паренька красовалась бурая шляпка подосиновика, — Люблю грибы.

— А я — сосиски, — довольный Монакура угрызал кусок копчёной колбаски.

— Ты положила брюкву и чечевицу? — строго спросил капитан, обращаясь к Соткен.