Кого не взяли на небо

— Этот витязь, — длинный узловатый палец старческой руки вытянулся в направлении хмурого босого воина, — Обвиняет нашего бойца, — палец вперился в Скаидриса, — В предумышленном убийстве своего отца, прославленного прорицателя и волшебника, а по совместительству так же отца Туи и её вот дедушки, — палец вперился в Сигни.

Девочка ещё крепче прильнула к обнажённой ноге.

— Так же этот дерзкий заявляет во всеуслышание, что Госпожа наша — никакая ни Фрейя, а Грим — вообще не птица, — продолжил Аарон.

Аглая Бездна фыркнула.

— Так она никакая не Фрейя, а чудовище это — никакая ни ворона. Чего конкретно этот поц хочет, объясните мне, и поскорее, ибо это мой, блядь, вояж и у меня день рождения на днях, и тётечка наша мне это путешествие обещала. И срать я хотела на перемещения во времени, Апокалипсис и ентих оборванцев. Задержек и препятствий я более не потерплю. На кой ляд тебе вся эта босота?

Бездна развернулась на каблуках своих берцов, негодующе глядя на женщину, обнимающуюся с огромным вороном.

— Мне нужны эти воины, моя хорошая, и раз уж ты похерила мои начинания своим трёпом, будь добра, преподнеси мне их на блюдечке, а до тех пор наш морской вояж откладывается. Усекла?

Грим повернул к ней свою лоснящуюся голову и показал девушке раздвоенный змеиный язык.

Глаза Бездны расширились. Чернейшие зрачки полыхнули холодом самой преисподней — Бездна закусила губу и медленно развернулась обратно. Ствол Диемако вновь поднялся на уровень груди долговязого. Тот презрительно наблюдал за красной точкой, ползущей по его рубахе. Остальные освобождённые воины уже закончили драться за оружие, и убрав оное в ножны, тряпки и карманы, подтягивались ближе, привлечённые разворачивающейся драмой.

Монакура снял с плеча ремень и положил перед собой свою винтовку.

— Ég sé að allir voru samankomnir við tingið en þeir gleymdu að bjóða Jarl sínum. (Вижу, что все собрались на тинг, но забыли пригласить своего ярла.)

Раздался сзади гортанный бас и на верхнюю палубу вышел объевшийся, выспавшийся и всё ещё пьяный Туи. Увидав босого витязя и четырёх окружающих его воинов со щитами наперевес, Туи нахмурился и потемнел лицом. Аарон что-то быстро нашептал ему на ухо, и морда Туи потемнела ещё больше. Он перегнулся через перила и гневно заорал на братца и его прихвостней. Хмурый седой воин невозмутимо выслушал яростную тираду и, надменно помотав головой в жесте полного отрицания, произнёс ответную речь холодным и решительным тоном, время от времени указывая на Скаидриса краем своего щита.

Ярл Туи гневно сопел, уставившись в точку на замызганной палубе.

— Капитан Аарон? — Аглая нетерпеливо посмотрела на паромщика.

— Короче, расклад такой.

Аарон поплевал на грязные ладони и пригладил свои растрёпанные редкие космы:

— Его зовут Асти и он в полном отрицалове. Говорит, что все мы — мерзкие йотуны и прочие порождения тьмы, которые очаровали его воинов, чтобы такие могучие бойцы, как они, пополнили ряды скверного воинства, которому суждено низвергнуть светлых богов в час Рагнарёка, что, несомненно, наступил. Сержант наш, утверждает этот еретик, никакой ни Тор, но сам Сурт* со своим демоническим пылающим мечом, Грим наш великолепный — на самом деле подлый змей, отродье Ёрмунганда.* Асти его сразу выкупил. По раздвоенному языку и чешуйчатым лапищам. А Госпожа — так та вообще — сам Сколь*, что солнце жаждет схавать. Бабой прикинулся этот волчяра позорный, чтобы воинов охмурить и подчинить своим целям предательским. Простите, госпожа.

Аарон замолк и, как всегда, почтительно склонил голову.

Хмурый Асти, внимательно слушающий каждое слово, будто понимая незнакомый язык, утвердительно покачал головой.

*Примечание: Сурт — Огненный Великан. Имеет пылающий меч. В дни Рагнарёка нехило втащит его светлости господину Ингви этим самым мечом, после чего выжжет нашу землю-матушку.

*Примечание: Ёрмунганд — Змей. Мировой. В дни Рагнарёка его яд послужит причиной острой интоксикации и последующей мучительной смерти Тора Громовержца.

*Примечание: Сколь — Волк. Сын Ужасного Фенрира. В дни Рагнарёка съест Солнце.

Йоля, оставившая театральную позу величественной богини, сидела голой жопой на железной палубе, неприлично расставив голые ноги и привалившись боком к гигантскому ворону, который, похоже, заснул. Сигни пристроилась рядышком и с ненавистью наблюдала за дядей Асти, что буровил неподалёку.

— Продолжай, мой друг.

Ленивый взмах перчатки мечника разогнул спину старика.

— В общем, этот дерзновенный вызвал нашего парня на поединок, согласно кодексу хольмганга. После убиения пацана, Асти хочет всё его имущество, мою шлюпку, и мой компас с подробными объяснениями, как им выбраться из этого бляцкого Утгарда и достичь своего вонючего фьорда.

Аарон замолчал.

— Я уже взрослый, — сплюнул Скаидрис под ноги долговязого воина.

Аглая Бездна подняла дуло Диемако ещё выше. Красная точка вновь расцвела на лбу хмурого Асти.