Кого не взяли на небо

— Мы согласны, — кивнул архангел.

* * *

— Маловато гнёздышко, — сержант, ровно наполовину торчащий из люка башенки Леопарда Два А Шесть, передал бинокль Скаидрису.

Лив оценил песчаную косу, хищным полумесяцем рассекающую морскую гладь и гордую стрелу маяка, что вознесла коронованную главу к свинцовым небесам, опустил оптику и крикнул вниз:

— Глуши двигло, скальд, и вылазь к нам.

Юркий белобрысый паренёк вмиг оказался на танковой броне: оглядев суровый пейзаж, Хельги важно и обречённо покивал головой.

— Это здесь. Это и есть то место, где обитают драконы. Скоро тут случится великая битва: все мы примем героическую смерть и вознесёмся в Вальхаллу.

— За себя говори, щенок, — нахмурился Монакура.

— Особенность скальдов в том, что они способны прорицать собственную судьбу, — вздохнул лив.

— Был у меня такой в отряде: исправно пророчил гибель, — погрустнел бывший сержант диверсионной группы, — Так что же это будет за сражение, щенок?

Хельги широко расставил ноги и, подняв к небесам обнажённый штык-нож, торжественно продекламировал на чистейшим русском языке:

«Серп жатвы сеч сёк вежи с плеч,

А ран рогач лил красный плач,

И стали рьдяны от стали льдяной

Доспехи в пьяной потехе бранной».

— Плагиат, блять, — возмутился Монакура, — Я уже слышал это. Это перевод какой-то древнескандинавской висы.

Хельги откинул с лица волосы и, зверски оскалившись, двинулся в сторону обидчика.

— Спокойствие, только спокойствие, — лив загородил своим телом конунга, — Ты не прав, Монакура Пуу: прозвучавшее четверостишие — действительно его всамделишная авторская лирика. Разве ты забыл? Он же, блять, попаданец, путешественник во времени.

— И? — недоверчиво переспросил бывший барабанщик, разжимая огромный кулачище, коим приготовился отразить натиск плагиатчика.

— Эта виса сложена им в далёком прошлом, в том ответвлении реальности что сейчас безнадёжно ампутирована для Хельги. Но раз она сложена там, а здесь её уже слышали, она обязана прозвучать и тут — причём из уст самого автора.

— Хм, — Монакура Пуу сгрёб расстроенного викинга за грудки и, слегка приподняв в воздух, словно котёнка, вгляделся в голубые глаза скандинава.

— Эк ты всё гладко завернул, бро, — ответил он последнему на Земле ливу, что с беспокойством взирал на обоих товарищей.

— Однако ж вижу я: щенок не врёт; и, поразмыслив, осознаю: этот фантазёр действительно никак и нигде не мог слышать прозвучавшую вису, а перевести гениальный текст много ума не надо. Думаю мне стоит извиниться.

Лив и викинг недоверчиво переглянулись, но сержант поставил скальда на броню, и, изрядно поплевав на ладони, заботливо пригладил непослушные белокурые вихри юноши:

— Извини, щенок, ты неплохой поэт и превосходный солдат.

Скаидрис едва сдержал глупую улыбку, а Хельги густо покраснел.

— Ладно, — Пуу сел на танковую броню и оглядел башню, — Однако же ответь мне скальд: ты притащил нас сюда, утверждая что тут гнездится наш крылатый враг, так и поведай: где же этот бляцкий Фафнир? И от чьей руки мы здесь поляжем?

Хельги вновь поднял голубые глаза к свинцовому балтийскому небу:

— Они придут сверху, — ответил скальд, — А что до Фафнира, так вот он губитель: спешит в свой чертог.

Кончик армейского ножа указал на бугрящуюся шипами корону башни: сквозь пелену рваных туч над маяком показался силуэт гигантского дракона.

Огромный мужчина спрыгнул на землю: морские ракушки хрустнули под мягкими лапами горного гризли. Бывший барабанщик сжал огромные кулаки и двинулся вперёд: подол белого банного халата трепыхался на ветру, открывая заросшие рыжей шерстью ножищи.

— Давай-ка внутрь, бро, — броня танка поравнялась с обезумевшим от ярости сержантом: тощая рука лива протянулась к конунгу, — Сейчас мы разделаем эту ящерку.

— Заряжай, щенок, — глухо процедил сержант, втискиваясь в узкий для его огромного тела, люк.

Лязгая и грохоча, танк устремился вперёд по песчаной косе. Галька и ракушки превращались в пыль, перемалываемые мощными гусеницами. Монакура Пуу зверски сопел, разглядывая в бинокль башню маяка.

— Тут что-то не то, — прорычал сержант вниз остальным бойцам Волчьего Сквада, — Дракон вроде как приземлился, но я его не вижу. Фафнир пропал.

— Реально пропал, — подтвердил Скаидрис, обозревавший пейзаж с помощью мониторов наводчика.

— Слушай, бро, — внезапная догадка осенила лива, — А может это никакой не Фафнир, а тот самый красный дракон из Библии? Ну тот, что во время Апокалипсиса выйдет из моря? Если он вышел из моря, так мог и войти туда назад, — грязный палец ткнул в просторы Балтики, — Поэтому мы его и не видим!

— Ты путаешь, бро, — возразил барабанщик, — Из моря вышел зверь: рогатый, головастый и в златых цацках. А красный дракон появился в небе — однако же тоже, говнюк, голдой в достатке перепоясанный. Но мне всё едино: сейчас споймаем тварь и будем с живого кожу сдирать, пока не расколется, куда нашего капрала спрятал.

Что-то ударило в затылок сержанту, запутавшись в хитросплетении кос, неряшливых дредов и скрученных жгутиков. Пуу схватил это нечто, вырвал из волос и поднёс к лицу.