Коготь и цепь

– Где Дан? – будто опомнившись от раздумий, спросила тану, уставившись на нижнюю палубу.

– Играет в кости с Раду, – сказал Гистасп с необъяснимой ноткой иронии.

Бансабира обернулась на командующего и заметила вполголоса:

– Ну, хотя бы они больше не пытаются выяснить, кто кого перепьет?

– Играют на выпивку. – Гистасп почесал кончик носа свободной рукой, отведя глаза.

Бансабира только деловито кивнула:

– Никогда не сомневалась, что вокруг меня собрались сплошь отчаянные смельчаки, – сказала, впрочем, вполне беззлобно и негрозно. Лучше пусть пьет с Раду, чем репейником цепляется к раманин. Хотя девчонка не кажется заинтересованной в ухаживаниях оборванца из-за моря.

Нитс хохотнул, Гистасп прыснул в голос. Бану покосилась на него и улыбнулась в душе: она любила видеть военачальника добродушным и немножко легкомысленным – это гарантировало отсутствие ненужных беспорядков в окружении и заодно каких-нибудь утомительных жизненных уроков с его стороны.

Отсмеявшись, Гистасп прочистил горло, потом, чуть хрипя, обронил:

– Прошу прощения, – и вновь приложился к питью. – Прикажете позвать кого из них? – спросил альбинос, оторвавшись от воды.

Бансабира легко махнула рукой, давая понять, что «пусть их», а потом чуть небрежным жестом протянула раскрытую ладонь. Гистасп замер на мгновение, недоуменно выпучив глаза, и с долей сомнения протянул мех.

– У нас есть какие-нибудь лекарства от морской болезни? – спросила Бану и с жадностью сделала несколько глотков.

Словно в пояснение вопроса с нижней палубы донесся характерный утробный звук. Бану поглядела на перегнувшуюся через борт царевну сочувственно и снисходительно.

– Только второй день в море, а бедняжка вот-вот кишки выплюнет на корм рыбам. – Гистасп мог поклясться, что сопереживание в голосе госпожи какое-то двусмысленное. – Море явно не для нее.

Бансабира оглянулась на товарища. Тот все еще молча таращился и не сразу понял, что танша ждет ответа.

– Я спрошу на кухне, – собрался с мыслями альбинос.

Бансабира кивнула, молча впихнула командующему в руки откупоренный мех и спустилась вниз, подавив настойчивое желание сигануть на нижнюю палубу прямо через ограждение за штурвалом. Джайя едва распрямилась от очередного приступа, и Бану легонько коснулась ее плеча. Гистасп, украдкой оглянувшись на рулевого, пригубил мех.

– Все в порядке? – Голос, к которому Джайя так и не успела привыкнуть, прозвучал чуть мягче обычного. Плеча невесомо коснулась женская рука. С трудом пересилив себя, царевна обернулась, но дурно сделалось уже до того, что колени не держали веса, а глаза – открывшегося вида: вместе с кораблем качались все люди, кони, вещи, мерзкие кудахчущие куры, бесконечные путаные канаты и тросы, отвратительные ругающиеся северяне. И вообще весь мир ходил ходуном и стал подозрительно похож на какую-нибудь мешанину в котле.

В ответ на вопросительный взгляд танши Джайя чуть вздрогнула и поползла вниз, цепляясь за борт ладошками. «Плохо дело», – подумала Бану: девчонку всерьез колотил озноб. Как бы и впрямь до беды не дошло.

Когда встал выбор, на чьем судне будет находиться будущая раманин, все посольство единогласно выбрало Яввуз – а к кому еще, кроме женщины, приткнуть на корабле под крыло женщину?! Но если сейчас неприспособленность Джайи к морю перейдет край, проблем Бансабира не оберется.

Царевна вымученно поглядела на тану – ее осунувшееся сине-зеленое лицо явно было лучшим ответом.

– Я распорядилась, вам поищут какое-нибудь снадобье от качки. Что-то в камбузе точно должно сыскаться. – Бансабира присела рядом, также опершись спиной на борт.

– Спасибо, тану, правда, не думаю, что смогу проглотить хоть что-нибудь, – белыми губами прошелестела Джайя.

– Ну… – что тут скажешь?! – постарайтесь. Других вариантов вам все равно не предложили бы ни на одном корабле.

– Единственным вариантом было выходить замуж на своем континенте, – тихо сказала Джайя, сделав кривую попытку улыбнуться.

Надо же, с сомнением подумала танша: морской недуг всерьез сделал из Джайи создание более дружественное, чем та мегера, что наведывалась на их с Гором тренировки и сыпала упреками и угрозами. Хотя занудства вроде того, с каким царевна распиналась перед Бансабирой в первые дни, бубня, что правильно, а что нет, похоже, не особо убыло. Впрочем, чему удивляться: сама Бану, когда, например, рожала, тоже при всем желании даже не вспомнила бы, что стоит постараться сделать важную физиономию.

– Правда, боюсь, никто из женщин статусом выше самой нищей крестьянки не выбирает, куда лучше выходить замуж, – закончила Джайя совсем уж тоскливо.

– Мы, конечно, не выходим замуж от и до по своему выбору, – кивнула Бансабира, – но и мужчины высоких сословий тоже далеко не всегда женятся на ком хотят.

Джайя изумилась настолько, что даже нашла силы возмутиться:

– Да это же совершенно нельзя сравнивать! Мужчины, они… они…

Джайя не смогла договорить – слова, отражающие всю глубину противоречий, не шли в голову. Бану немного скептически вскинула бровь, подсказав:

– Точно такие же, как и мы?