Коготь и цепь

Гистасп нашел тану уже на закате, на внутреннем дворе с западной стороны донжона. Бансабира уселась прямо на нижнюю ступеньку лестницы, уводящей в крыло замка, облокотившись на согнутые в коленях ноги. Подперев кулаком щеку, танша не слишком старательно делала вид, что ей интересно наблюдать, как Серт распределяет своих сотников для организации патрулей в арсеналах и на верфях. Тот подробно рассказывал, какие указания следует передать десятникам – командирам каждой отдельно взятой патрульной группы, – призывал быть особо бдительными на время поминания тана Сабира в сорокоднев, мало ли что, объяснял, какие за кем объекты будут закреплены.

Не столько услышав, сколько кожей почуяв знакомые шаги, Бану, не обернувшись, заявила:

– Если хочешь о чем-то доложить, садись рядом. Смотреть на тебя снизу вверх я не буду.

Лучезарно улыбаясь, Гистасп не стал спорить и деликатно пристроился рядом с госпожой, стараясь отодвинуться, насколько позволяла длина ступеньки. Верно уловив настроение Бансабиры, мужчина не торопился начинать разговор. Бану нехотя покосилась.

– Ты чего сверкаешь, как бриллиант?

– Выполнил поручение, – довольно отчитался альбинос. – Провел тренировку для ваших кузин.

– А вид такой, будто ты мне голову раману Тахивран принес, – как бы между прочим, вполголоса заметила женщина.

Гистасп захихикал, чем привлек внимание некоторых сотников Серта. Сам новоизбранный тысячник предпочитал не отвлекаться. Видно было, что в присутствии танши и генерала он заметно нервничает: в конце концов, именно бывшее подразделение Гистаспа Бану ему и доверила.

– Ну и что скажешь?

– Ничего общего с вами, – заулыбался Гистасп еще шире.

Бансабира хмыкнула:

– Не думай, что я поведусь на лесть. Ты со мной никогда не сражался.

– Ну я же не идиот какой! – с возмущением заметил Гистасп.

– Ладно, льсти себе на здоровье, – разрешила танша, вновь отворачиваясь в сторону Серта с его сотниками. Впрочем, интереса в ее глазах Гистасп по-прежнему не замечал. – Так что конкретно ты можешь сказать?

– Чему-то их, конечно, научили. Ниильтах, хотя ей всего пятнадцать, будет покрепче, сила удара у нее больше по понятным причинам, однако кроме этого – решительно ничего. Иттая… – Гистасп задумался, как сказать лучше. – Она шустрее, у нее стойка лучше, и глаза хорошие – видят шире и четче, но…

– Жилы не тяни, – подтолкнула Бану.

– Иттая скорее умная, чем сильная. Она знает, что не обладает талантами бойца, поэтому ее действия напоминают постоянную попытку избежать атаки. Она быстро анализирует происходящее, складывает одно к другому и, – Гистасп с несколько торжествующим видом развел руками, – успевает уклониться. Не всегда, само собой, но она старается.

– Да ей и не надо быть генералом, – махнула рукой танша. – Биться в авангарде ее тоже никто не пошлет. Просто я не могу наплевать на традиции: все мужчины и женщины танских семей должны уметь обращаться с оружием. Так что пока повозись с ними сам, а там видно будет.

– Как прикажете.

– И еще найди Ниима, скажи – пусть займется их обучением в сражении верхом. Хотя бы основы.

Гистасп нахмурился – уж больно Ниим незначителен в своем положении, чтобы тренировать танин Пурпурного дома:

– Может, с этим лучше обратиться к Руссе? Или опасаетесь, что они могут не принять бастарда…

– Не в этом дело. Просто из тех, кого я видела в деле верхом на коне, – Ниим лучший. А брата я верхом не видела. К тому же Руссе предстоит натаскивать Адара, для него это и так окажется ой как нелегко, не стоит усложнять брату жизнь. – Бансабира натужно выдохнула. – Если я не собью с Адара спесь, этот сопляк к моим годам станет совершенно невыносимым задирой с неугасимой манией превосходства.

Гистасп нахмурился еще сильнее, явно недоумевая:

– В таком случае почему вы не возьметесь тренировать брата и кузин лично? Просто распределите часть обязанностей между подчиненными, и у вас освободится достаточно для этого времени.

Бансабира терпеливо дождалась, когда Гистасп закончит, а потом повернулась к нему лицом и поглядела так, что командующий поперхнулся воздухом, в самом деле ощутив себя пустым местом. Что-то в духе: «Что тут сидит? Что это мне предлагает? Быть нянькой?»

Гистасп мотнул головой, приходя в себя.

– Да, кстати, – произнес он неуверенно, – если говорить о хороших конниках. Я тут вспомнил о вашем поединке с таном Маатхасом на берегу Бенры. Он ведь тоже очень опытен в бою верхом.

Бансабира уставилась на мужчину с нескрываемым изумлением. Поскольку Гистасп молчал, тану произнесла вслух:

– И какое это имеет значение?

– Ну, – растерявшись, Гистасп попытался объяснить, – просто он приехал.

– Кто? – не поняла Бану.

– Тан Маатхас. Вот сейчас уже, должно быть, въезжает в ворота города. Мне дозорный сообщил с четверть часа назад о путниках под лазурным знаменем. Я сказал, что сам вас найду.

К концу его монолога Бансабира глядела на умника совершенно круглыми глазами: надо же быть таким нахалом!

– Гистасп, – позвала танша тихо, но мужчина непроизвольно съежился, безошибочно учуяв нотки смертельной угрозы, – и ты все время молчал?